Сердце демона

«Благословенна будет твоя дорога меж звёзд и в первозданной тьме к Водам Перерождения…»

Скорбь? Уважение? Любовь?.. Нет, разве можно было любить ослепительное светило, в лучах славы которого проходила твоя жизнь, перед которым тебе положено было лишь преклоняться? И потому не было простого и понятного горя – лишь глубочайшее изумление, что даже столь незыблемому и вечному пришла пора уйти. А скорбит ли Джедефер, который был с отцом гораздо ближе, чем он сам? Алазаарос не знал. Его брат, наследник трона, был предельно собран и безмятежен, полностью сосредоточен на своей грядущей задаче. Этой ночью, преклонившись перед саркофагом отца, он произнесёт тайные слова и примет в себя божественную искру. Ну а скорбь – она была уделом смертных, а не тех, кто хранил их покой и воплощал в себе Божественный Закон.

За тяжёлыми створками дверей гробницы скрылась первая процессия жрецов, которые несли ритуальные яства. На больших, размером с колесо, золотистых блюдах были искусными узорами выложены куски ароматного мяса и рыбы, выпечка и фрукты. Другие жрецы несли пару огромных, в рост взрослого рэмеи, кувшинов с вином из храмовых кладовых. Это вино было запечатано в первый год правления Джедера Эмхет, и сегодня ему предстояло быть опробованным в знак ухода Владыки.

Затем шла вторая процессия – тех, кто нёс погребальную утварь. Чего здесь только не было: посуда из серебра и бирюзового фаянса, богато инкрустированные ларцы с подношениями, драгоценные статуэтки Богов, тончайшие покрывала, расшитые золотом, резные кресла и столики из лакированного эбенового дерева…

Последняя процессия двигалась ко входу, возглавляемая обоими царевичами. Вместе Алазаарос и Джедефер вошли в тёмные коридоры, украшенные фресками с изображениями сцен войны, охоты и священных церемоний. Огни светильников в руках жрецов будто отражали последние отблески ало-золотой Солнечной Ладьи, не разгоняя до конца первозданный мрак гробницы, путь в неведомое.

Алазаарос коротко взглянул на одно из изображений Владыки Джедера, привычно ощутив, как что-то внутри него сжалось под суровым взглядом золотых глаз. Отец редко обращал к нему свой царственный взор, редко говорил с ним напрямую, и эти мгновения были драгоценными, хоть и вызывали трепет. Ещё драгоценнее были искры тепла… Но завоевать одобрение Владыки, не разочаровать его было, пожалуй, самым важным для юного царевича. Так учила мать, прежде чем ушла во владения Псоглавого Бога.

Жрецы внесли большой золотой саркофаг, изображавший Владыку Джедера с его императорскими регалиями. Почётный караул Живых Клинков Ануи, восьми телохранителей покойного Императора, окружал их. Сегодня земной путь завершался и для них. Согласно Древнему Договору, им предстояло охранять покой Владыки по воле Стража Порога. Сегодня впервые Восемь не скрывали свои лица от остальных, но на этих лицах не было ни печали, ни страха – только спокойная решимость, торжественность, делавшая их похожими на погребальные статуи вокруг.

Когда священнослужители пропели молитвы, золотой саркофаг погрузили в массивный гранитный, располагавшийся в центральном зале усыпальницы. Стражи надели свои шлемы в виде собачьих голов и подняли хопеши в торжественном прощании.

Алазаарос вглядывался в черты Владыки, поражаясь удивительному сходству изображения и реальности. Вот только золото неподвластно времени, и на саркофаге Император был изображён на пике своей Силы. Вместе с братом Алазаарос преклонил колени перед последним пристанищем отца. Джедефер позволил себе краткий ободряющий взгляд, от которого юному царевичу стало немного спокойнее. Как представителям рода Эмхет, им предстояло пропеть последний гимн-благословение. Их голоса переплелись, вознеслись к сводам погребального покоя и рассыпались искрами угасающего пламени торжественной мелодии.

Потом был пир в семейном святилище, на котором было сказано много слов о величии и славе ушедшего Владыки. Как говорили, на такие пиры снисходили предки и даже сами Боги. Алазаарос, конечно же, не увидел никого из них, но в некоторые моменты ему и правда казалось, будто за праздничными столами он чувствовал чьё-то незримое присутствие.

Уже к середине ночи все покинули гробницу. Внутри остались только Джедефер, которому предстояло принять в себя Силу Ваэссира, и Восемь стражей Императора.

С наслаждением Алазаарос вдохнул холодный ночной воздух. После душных погребальных покоев это казалось настоящим благословением.