Сердце дракона

Прошло почти три месяца с того момента, как их разместили в лазарете. Оказалось, что эльфы не применяют магию для лечения больных, говорят, что это разрушает душевный ореол больного, а это может повлеч за собой личностное разрушение и апатию, которая приводит к самоубийству. Поэтому никаких тебе заклинаний, только бинты, шины, несколько хрургических вмешательств, элексиры, отвары и все то, что положено для выздоровления. За это время, Элай ни разу не заговорил с Адерли, он даже смотреть не мог в его сторону, да и возможности небыло как таковой. Постоянно в палате дежурил хотя бы один эльфийский стражник, который как правило лениво сидел в кресле и листал какую-нибудь книгу. Будь это не эльфы, а кто-нибудь другой, он бы безоговорочно погрузился в крепкий солдатский сон. Обслуживала их с Адерли одни милая норвинка, ее выдавал низкий рост и округлые бедра, а еще специфическая татуировка на шее, которая постоянно выглядывала из-под белого фартука и одежды. Она была милой, часто улыбалась, шутила. Элай тоже улыбался, но ни слова не понимал из того, что она говорит. Вообще в сознании парня устоялось то, что на всеобщем общаются только вартараны, люди, гномы и жители ГроальГраада с чжи-торонами, другие же попросту игнорируют этот язык или не хотят его применять в обиходе.

Лечение и реабилитация шли долго, Элай часто просыпался по ночам от невыносимой боли, тогда к ним в палату входила эта норвинка делала компрессы, меняла ему бинты и давала отвар, который частично снимал боль. Адерли повезло, все его пытки закончились на избиении, а вот Элай в надежде не оставить друга поплатился за свою доброту, особенно, когда Адерли согласился вступить в ряды сборной армии Сайраншеала. Уже здесь, в лазарете к ним пришел командир, он был эльфом, но что-то в нем отличалось, Элай долго всматривался в его лицо и понял, что у него другой прикус, нос и посадка глаз. Были волосы на руках и кистях, а это означало что перед ними стоял эльдариил, а не чистокровный ушастый. Он и рассказал, что сборная армия включает в себя вартаранов, которые решили сменить катаргу на военное ремесло и эльдарилов, тех кто вроде бы являлся первым братом эльфов, но не имел чистой крови, а значит в основные армейские подразделения не имел входа. Задача их сборной армии, которую к слову назвали Червонный легион проникнуть в нижний город Сиффу. Солдаты, что там остались поле падения столицы до сих пор держат оборону под командованием Дракона. Основные силы Сайраншеала решили просто оцепить в осаде входы и выходы, а задача Червонного легиона именно штурмом проникнуть внутрь, найти то, что требуется императору Эльтуриилу, поскольку вместо ассимиляции и полного захвата, он провозгласил Перперадо частью империи, назначил везде своих эльфов главами, но также и решил избрать верных архонтов и Дракона, которые будут напрямую подчиняться столице империи Тайлеграану. На этом короткий ликбез от очередного пленника, которому дали крохи влати закончился.

Элай первое время не мог поверить в то, что страны больше нет, что все поглатило пламя, а родина была раздавлена эльфийским маршем и превращена в рабов. Он не понимал, как ему быть дальше. Бедная норвинская медсестра только и успевает, что ухаживать за ним и мыть. Из-за того, что он проводит с ней много времени, Элай понял, что всю грязную работу в Сайраншеале делают рабы. Все каменоломни, шахты забиты были не эльфами. Норвинку выдавали не до конца зажившие следы на запястьях, такие появляются только от длительного ношения кандалов, а еще он обратил внимание на ее кашель. Часто он был нездоровым, и она сплевывала в платок черно-красные сгустки. Хоть он и прожил все жизнь в достатке со своей пекарней, но дураком не был и прекрасно знал, что Горная опухоль, появляется только у тех, кто очень долго работал с углем без масок и тряпок на лице. К сожалению, Элая, попытки заговорить с ней на всеобщем не увенчались успехом, каждый раз она что-то шутила на своем языке. Потихоньку, Элай даже смог разобрать и запомнить несколько слов на норвинском.

Адерли же лежал рядом в палате, он каждый день сверлил взглядом Элая, он не мог заговорить с ним, объяснить, что к чему, из-за постоянно сидящего рядом стражника. Элай за все это время под гнетом взгляда своего товарища понимал, что вступление в Червонный легион все меньше походит на спасения своей жизни. Наверно он просто хотел оправдать друга, не очернять его в собственных глазах, но к концу третьего месяца, мысль о том, что все не случайно уже начала глубже закапываться в голову Элая. Тогда он тоже стал думать, как и когда ему расспросить Адерли, плюнуть в лицо, назвать предателем, если все было только из-за трусости, или же пожать руку и пуститься в авантюру.