Сердце двушки

Когда пицца и суши были съедены, все отправились гулять. Дошли до Красной площади, через мост перешли на Софийскую набережную и вернулись через Большой Каменный мост, про который Павел Тархов заявил, что он на самом деле бетонный, и полчаса спорил по этому поводу с Крейном. У Гамова от холода заалел носик. Он заходил во все подряд кондитерские и покупал латте с зефиром.

Зю грызла трубку, хохотала басом и отпускала выражения, которые порой позволяет себе капитан дальнего плавания. Однако когда Наста сказала ей: «Ты меня заулыбала!» – Зю притворилась смертельно обиженной. К тому времени Наста уже разобралась, что Зю была влюблена в Гамова, но влюблена по сложному, путаному и безнадежному сценарию.

Павел Тархов купил палку копченой колбасы, и все вместе они съели ее на Большом Каменном мосту. Параллельно Тархов вспоминал все боевики, которые снимались здесь в последние годы. Их оказалось довольно много. Наста удивилась, как хорошо Тархов знает кино. Вот только сюжеты у фильмов, которые он порывался пересказывать, были трафаретные. Агент, убивший с полтысячи человек и достигший определенного опыта, перековывается и становится хорошим. И в нравственных целях начинает убивать тех убийц, которые пока еще не убили своих пяти сотен, а только стремятся к далекому идеалу.

Гамов и фон Крейн подтрунивали над Тарховым. Тархов старался быть искренним, путано объяснял то, что чувствовал, спорил по пустякам и оттого был нелеп. Гамов и фон Крейн, напротив, отделывались вежливыми, гладкими, правильными, всеми разделяемыми суждениями.

– Ну вот! – сказал Тархов убито. – Надо мной опять все смеются! А вообще меня всегда спасало, что я радостный дурак. Злобных дураков никто не любит, а перед радостными жизнь распахивается.

Наста подумала, что Тархов ей нравится. Он был вполне такой в шныровском стиле персонаж. Но все равно к концу прогулки Наста устала от общества «позитивной гвардии» и стала делать Гамову знаки, намекая, что можно бы и откланяться, но Гамову хотелось еще гостить.

И вновь они очутились в переулке рядом с Тверской. Едва Наста оказалась в тепле и присела на кресло, как ее мысли начали уплывать. Наста закрыла глаза – и куда-то провалилась. Успела даже увидеть короткий сон. Что-то такое бестолковое и прерывистое. Будто Гамов обнимает ее, а его руки обматывают ее как скотч. Она выпутывается, выпутывается, а они все обматывают и обматывают. Проснулась Наста от звука голосов. Она лежала все в том же кресле, бережно укрытая пледом. «Позитивная гвардия» и Гамов переместились за небольшой столик, низко над которым висела лампа, разливающая желтый свет.

Зю стояла у кофейной машины и с лицом лермонтовского артиллериста забивала в ее дуло кофейный заряд. Юрий фон Крейн «втыкал» в телефон. Павел Тархов выдавил в чай столько сгущенки, что она перестала растворяться.

Наста собралась уже как-то показать, что она проснулась, но тут Зю громко произнесла:

– Бедный-бедный Женя!

– И почему же Женя бедный? – незаинтересованным тоном прирожденного провокатора спросил Юрий фон Крейн.

– Потому что вынужден терпеть вот ее! – Жеста Зю Наста не видела, но и без того поняла, что Зю показала на ее кресло. – А все из-за Белдо!

– Неправда, – вяло отозвался Гамов. – И вовсе не из-за старика! Я ее люблю!

– Никого ты не любишь! – отмахнулась Зю. – Ну признайся хоть нам: тебе с ней тяжело! Ты с ней потому, что она зачем-то нужна Гаю!

Наста напряженно ждала, что ответит Гамов, но тот только проворчал:

– Да отстаньте вы от меня!

– Вот! Он даже не спорит! Он со мной втайне согласен! – восторжествовала Зю. – И лично я ему сочувствую! Девушка темперамента Насты – это как лайка или хаски. Ее надо постоянно занимать и загружать. Она не способна находиться в четырех стенах. Если просто оставить ее в квартире, она там все разнесет. А Женечка при ней как сиделка! «Пойдем, дорогая моя, я тебя пробегаю, пока ты ничего не сокрушила!»

Вспорхнув, как птица, Зю присела около Гамова на корточки.

– Ты стольким ради нее пожертвовал! Своей свободой, обществом единомышленников, возможностью получать образование! Живешь в какой-то глуши, почти в деревне! В Москву ехать больше часа! – проникновенно произнесла она.

Все это звучало как полнейший бред, однако «живущий в деревне» Гамов как будто искренне опечалился и опустил взгляд. Наста даже губу прикусила. Это какое такое образование она мешает получать Гамову, который дрыхнет до полудня, а потом начинает сравнивать куртки по каталогам?!

– А тебе ведь нужно и самому куда-то двигаться, как-то реализоваться, а не занимать лайку, круглосуточно находясь при ней нянькой! – кипела Зю.

Гамов поднялся во весь рост, как бы для того, чтобы поставить Зю на место (ну, так подумала Наста), но вдруг как-то сдулся и жалобно спросил:

– Ну лайку и лайку! А мне что делать?

– И это говорит дрессировщик гиел! Выбери себе собаку правильной породы! Например, существует французский бульдог. Умный, спокойный пес. Мирно лежит на диване и ждет хозяина, – сказала Зю.