Сердце двушки

Мы все – огромное общество взаимной порки. Я регулярно обижаю тех десятерых человек, которые хорошо относятся ко мне. А они столь же регулярно обижают каждый по десять человек, которые хорошо относятся к ним. И примерно выходит то на то.

Из дневника невернувшегося шныра

Рина продолжала жить на игольном заводе и осваивать возможности гепарда. Поначалу она ставила опыты на Гавре и Хюльде. Посылала им какие-то образы, проникала в их мысли, но там царил дикий хаос. Пытаясь разобраться в этом хаосе, Рина опускалась на четвереньки и начинала подражать гиелам, чтобы в нужный момент заставить их сделать то, что ей было нужно.

– Ты у меня умница! Все делаешь правильно. Только блох у себя не выгрызай! – сказал ей как-то Сашка.

– Ты про что? – напряглась Рина.

– Ну, ты думаешь, что ты влияешь на гиел, а это они на тебя влияют!

– Чего?! – спросила Рина еще грознее.

– Посмотри на свою руку!

Рина посмотрела:

– Ой, мама! Это я чем, зубами?! Прямо так и грызла?!

– Выкусывала, – деликатно поправил Сашка.

– Ты понимаешь, что это означает?! – воскликнула Рина. – Влияние гепарда двустороннее! Дверь сознаний! Гепардом мы открываем проход между сознаниями! А что будет дальше, я не знаю!

– Зато я знаю! – сказал Сашка. – Ты будешь лопать из кастрюли Суповны, рычать на меня и пытаться отобрать у Хюльды щенков. Потому что тебе будет казаться, что это уже твои щенки… А потом Хюльда тебя укусит – и все! Так что возвращайся-ка ты, милая, в ШНыр! Лучше уж с пегами экспериментируй!

Рина послушалась, оставила в покое гиел и стала ходить в ШНыр к пегам. Поначалу искала ключик к сознанию мерина Бинта. Ключик оказался простым: мерин хотел только есть и спать, а еще – чтобы его не трогали. Когда кто-то к нему приставал, мерин начинал защищаться. Пытался испугать, укусить или лягнуть. Но если видел, что не прокатывает, тогда начинал вяло шевелить конечностями. Поднять Бинта до высот своего сознания Рине не удалось. Максимум она научилась посылать Бинту мысль, что где-то над ШНыром в воздухе завис тазик с морковкой и чищеными яблочками. Критическим мышлением Бинт не обладал и из денника вылетал едва ли не галопом, пока его не опередили конкуренты.

Вдохновленная своим успехом у Бинта, Рина переключилась на Зверя, тоскующего без Штопочки. Зверь очень плохо подпускал к себе посторонних. В денник к нему рисковали заходить только опытные шныры, а новички проскакивали мимо, втянув головы в плечи. Им казалось, что Зверь сейчас высунет морду и сорвет с них скальп. Кстати, он был на это вполне способен.

Рина долго транслировала Зверю через гепарда мудрые спокойные мысли, после чего, внезапно бросившись на Рузю, лягнула его в прыжке сразу двумя ногами.

– Что это было? – спросил Рузя, когда поднял с полу Рину, пострадавшую больше, чем он.

– Дверь сознаний в другую сторону открылась. Я маленько опустилась до уровня своего оппонента! – объяснила Рина.

Рузя вежливо улыбнулся. Он явно ничего не понимал.

– А блох я не выкусывала? – спросила Рина.

Рузя улыбнулся еще вежливее, еще мягче и удалился бочком.

* * *

Ближе к вечеру Рина отправилась бродить по ШНыру и возле общего компьютера, который постоянно улучшали и который по этой причине редко когда работал, наткнулась на Влада Ганича. Ганич пребывал в Интернете с лицом человека, делающего что-то важное.

Рина спросила, чем Ганич занимается. Ганич уточнил, с какой целью Рина интересуется. Рина пояснила, что ей просто любопытно. Ганич парировал, что он не уполномочен утолять чье-либо любопытство. Рина спросила почему. Ганич ответил, что он осуществляет действие, абсолютно законное с точки зрения гражданского права, однако не считает нужным информировать сторонних лиц. Пока Ганич нес всю эту пургу, Рина, имеющая острое зрение, подглядела, что Ганич просто смотрит описание каких-то наушников.

– Блин, ты не мог просто сказать, что покупаешь наушники?

Ганич смутился, однако отпираться не стал:

– Ну, мог бы, конечно, но мне была не ясна цель твоего интереса.

Рина заметила, что из Ганича получился бы прекрасный чиновник. Ганич парировал: а что, что она имеет против чиновников?! Рина потребовала у него перестать отвечать вопросом на вопрос.

– Хорошо, – смиренно согласился Ганич и тотчас поинтересовался у Рины, почему ее так раздражает, когда он отвечает вопросом на вопрос.