Сердце Эрии

Арий шумно вдохнул, наполняя легкие до предела, словно готовясь спрыгнуть в кипящее озеро с вершины водопада. Воздух вокруг него неожиданно уплотнился, пошел рябью, и над нашими головами засверкали крошечные золотые всполохи.

Не дожидаясь, пока иллюзия обретет четкие формы, Арий уверенно шагнул вперед и толкнул дверь. Створки резко распахнулись. Иллюзорные искры беззвучно взорвались, и в наполненный людьми зал ворвалось радужное облако сияющих амев, плавно огибая силуэт юноши. Кто-то испуганно вскрикнул, когда насекомые прорезали толпу – кому-то они даже нырнули в бокал и тут же обернулись золотым дымом – и взмыли над головами. Где-то у дальней стены рука арфистки соскользнула со струны. И лишь дети, черноокие близнецы, весело засмеялись, подняв головы к потолку.

– Почему так тихо? – громко провозгласил Арий, ослепив собравшихся беззаботной широкой улыбкой. – Разве в столь радостный день Лаарэн не должен взрываться от грохота фейерверков?

Он хлопнул в ладоши, и зависшие над головами амевы лопнули, подобно наполненным блестками шарикам. Яркие искры, тая, посыпались на пол. По толпе прокатился ропот, но Арий проигнорировал звучавшую в нем тревогу.

– Атэна! – воскликнул он и раскинул руки, приветствуя вышедшую навстречу девушку.

Его новоиспеченная мачеха оказалась немногим старше самого Ария: ниже его на голову, облаченная в облегающее темно-зеленое платье, подчеркивающее ее хрупкость и едва проявившуюся округлость живота – главное событие этого празднества, но одновременно пугающе властная. Она шагала грациозно и неспешно, острые каблуки ударялись о темную плитку, словно выбивая невидимые искры, которые падали на кожу окружающих, обжигая и отравляя страхом.

Я затаила дыхание.

– Арий, какая неожиданность! Не знала, что ты вернулся в город. – Пухлые губы Атэны изогнулись в доброжелательной улыбке, но в темных глазах притаилась настороженность. Девушка будто видела восставшего мертвеца, которого минувшей ночью захоронила на заднем дворе, и теперь не понимала, как к нему подступиться.

– Я хотел сделать отцу сюрприз, – слукавил Арий и огляделся.

Я проследила за его взглядом: у высокого, подмигивающего затухающими углями камина в глубоком кресле сидел осунувшийся мужчина. Болезнь выжала его до костей, как старую половую тряпицу. Но, несмотря на жалость, которую вызывал его облик, Майрон Эрвор все еще пытался сохранить свою властность. Одна его рука покоилась на серебряном набалдашнике трости, вторая сжимала тонкую ножку бокала, стоявшего на подлокотнике, – сил в бугристых пальцах мужчины уже не оставалось. Его мутный взгляд слепо скользил по толпе.

Арий двинулся в его сторону, но Атэна вдруг поймала юношу за руку и мягко, почти любовно, сжала его ладонь.

– Майрон и я очень рады твоему возвращению, – елейным голосом произнесла она. – Мы слышали, ты был в Эллоре. Расскажешь нам? Думаю, гости будут счастливы послушать о твоем путешествии, а также познакомиться с твоими спутниками. – Атэна скользнула по нам оценивающим взглядом, но тут же вновь переключилась на Ария и потянула его в центр зала. – До нас доходили тревожные вести оттуда. Несчастный Велизар Омьен – мой отец в молодости дружил с ним… Это правда, что в город проникли волки? Это они повинны в трагедии?

Ее голос таял, растворяясь в толпе. Несколько гостей, в том числе Маретта и Эсса, последовали за ними, прислушиваясь к беседе, но многие так и остались стоять, тихо переговариваясь и бросая колючие взгляды на Эрворов.

Я замерла, чувствуя себя до нелепого глупо и не понимая, как вести себя дальше.

Чьи-то пальцы мягко коснулись моего локтя. Я повернулась и встретилась взглядом с Шеонной. Подруга попыталась ободрить меня, но ее улыбка вышла напряженной, будто натянутая до предела струна, и в ее отражении я увидела саму себя – потерянную, чужую, лишнюю. Мне было не место здесь, я сама себе казалась марким пятном болотной грязи на сияющем шелке светского общества.

– Зря мы пришли, – пробормотала я.

– Мое предложение сбежать все еще в силе. – Улыбка Шеонны стала шире, и я невесело прыснула.

– Даже не думайте об этом, пока не отведаете вина с виноградников Грейтов, у моего деда самые лучшие сады во всем Дархэльме, – вклинился в наш разговор Лукас. И не успела я опомниться, как в моей руке возник бокал на длинной ножке.

Я сделала осторожный глоток. Лукас внимательно следил за моим лицом и удивленно округлил глаза, когда увидел морщинки, проявившиеся на моем носу. Шейн усмехнулся.

– Думаю, десерты тебе понравятся больше. – Он махнул рукой в сторону стола, заставленного яствами: печеными цыплятами на шпажках, рыбными тарталетками, всевозможными фруктами и серебряными многоярусными подносами с пышными кексами, укрытыми кремовыми шапками. Стол выглядел соблазнительно, но я, к своему удивлению, заметила, что ни одно блюдо не было тронуто, – гости обходили их стороной, как и болезненного, будто прокаженного, хозяина дома. Даже бокалы в их руках, казалось, играли лишь декоративную формальную роль, и никто не смочил вином своих губ.