Сердце Эрии

Ночь стремительно опускалась на сад, вытесняя угасающий свет пожара: пламя вновь было загнано в клетку вместе со страхами Шеонны, и свежий ветер гнал прочь последние искры.

Шейн что-то спросил, но я не разобрала слов. Они канули во мрак, в котором постепенно растворялось лицо друга.

Силы стремительно покидали тело. Я ослабила мысленную хватку, в которой все еще удерживала Эспера. Тамиру выскользнул из плена, и я услышала его скорбный вой, прежде чем рухнула в небытие.

Ее тело не выдержало чужой боли. Запутанный разум не понимал, где его место – среди живых или мертвых, – поэтому нашел спасение в спокойном бессознательном сне.

Тамиру не мог позволить ей прятаться во тьме. Не сейчас, не после того, что она пережила. Пусть тело отдохнет и забудет о болезненном прикосновении огня, но ее разум нуждался в спасении. Поэтому зверь крепко держал его в своих лапах, мысленно сжимал незримую хрупкую руку, в объятиях согревал ее душу и скорбел о боли, которую ей пришлось вынести по его вине.

Эта смерть оставит душевные шрамы, которые невозможно спрятать под повязками.

Тамиру поплелся к Страннице, поджимая обожженную лапу. Огонь погас, сбежал, будто трусливый пес. Его треск смолк, а вместе с ним оборвалось рычание Одержимых и крики напуганных людей. Ночь опустилась на сад, скрыв под вуалью темноты следы пожарища и смертоносной схватки, словно их никогда не было. Но нос зверя все еще чувствовал запах витавшего над головой пепла и пропитавшей землю крови, а острый слух улавливал тихие стоны раненых, пришедших в себя после плена сбежавших Теней.

Рыжий пес уже был совсем рядом со Странницей, когда услышал тихий женский вскрик, донесшийся со стороны дороги. А следующий порыв ветра принес с собой слабый болезненный хрип, который тамиру уже не смог проигнорировать. Он бросил короткий взгляд на девушку. Она была в безопасности рядом с Шейном. Зверь нехотя доверил ее этому человеку и, хромая, помчался к дороге.

Кассию он нашел там же, где застал ее меньше часа назад перед нападением Одержимых. Но сейчас ведьма стояла так близко к незримому барьеру, что клубившиеся в сером тумане Тени едва не касались ее босых ног. Они жадно протягивали лапы, шипели, обжигаясь о зачарованную преграду, но продолжали тянуться вновь и вновь, ведь желанная добыча была так близка…

По ту сторону барьера тоже стояла женщина или что-то, пытавшееся ей казаться. Тамиру не чувствовал чужого запаха, не слышал ни дыхания, ни биения сердца, ни шелеста белоснежных волос, развевающихся на ветру. Но он отчетливо различал голос, доносящийся словно со всех сторон разом: его он уже когда-то слышал – в кошмарах Странницы.

Зверь встревоженно прижал уши.

– Скажи, разве оно того стоило? Стоила ли борьба за Сердце этих жизней? Ты уже потеряла сына, а теперь вынуждаешь меня лишить тебя и мужа, – промурлыкала шинда, пожирая ведьму взглядом.

Она изящно взмахнула ладонью, отгоняя туман, льнущий к скорчившемуся у ее ног человеку. Сизая дымка послушно отпрянула. На земле лежал Олан Сентьер. Он едва держался в сознании, зажимая рукой глубокую колотую рану на боку.

Кассия стиснула зубы, наблюдая, как Призрак склонилась к ее мужу. Ее пальцы грубо сжались на его плече, заставляя мужчину сесть, стоная от острой боли. Но ведьма не спешила выходить за пределы барьера.

Она отвела взгляд от мужа, зло уставилась на шинда и холодно произнесла:

– Эта наша судьба. Мы оба исправляем ошибку.

– Вот как, – едко усмехнулась шинда. – Тогда знай: если ты продолжишь защищать Сердце, если ты не отдашь его мне, то ошибка твоего сына утопит тебя и этот город в крови.

– Но даже так ее будет гораздо меньше, чем прольешь ты, если Сердце попадет в твои оскверненные Тьмой руки, – бесстрастно бросила ведьма.

Шинда оскалилась в безрадостной, казалось, вымученной улыбке.

Туман почти растаял, ночь стала темнее, и лишь Призрак озаряла ее бледным светом своего полупрозрачного силуэта. Оставшиеся Тени – те, что еще не сгорели в отчаянной попытке пересечь барьер, – тянулись к ее ногам и жадно цеплялись за юбку, будто обреченные на вечные муки грешники, молящие о покое, но шинда не обращала на них внимания.

– Надеюсь, ты хорошо запомнишь эту ночь, – процедила она. – Ты не сможешь защищать Сердце вечно.

Призрак сжала кулак. Тени зашипели, одна из них вытянулась, стала плотнее, а ее когти – острее и смертоноснее. Тварь наотмашь полоснула Олана Сентьера по шее. Мужчина захрипел, зажал рану руками, но кровь безудержно хлестала сквозь пальцы, заливая его грудь и землю у ног.

Шинда хмыкнула и растворилась в ночи вместе с последними Тенями, оставив после себя лишь клочья липкого тумана в корнях деревьев и распростертое на дороге тело Олана Сентьера.

Тамиру не выдержал, сорвался с места и взволнованно ткнулся носом в его плечо.

– Он мертв, – с необычайным спокойствием произнесла ведьма.

Глава 4

Очередной огонек занялся на уже изрядно прожженной шторе и принялся выгрызать новую дыру в темно-голубой парче.