Сердце искателя приключений

Эти маленькие машины встречаются нам в различных формах, но объединены они общим принципом. Их механизм основан на взаимодействии колеса или кружащегося диска с системой символов, представленных в виде цветов, цифр или знаков. По идее, колесо счастья можно представить себе как состоящее из двух кругов, где первый, неподвижный, подразделен на фрагменты, а второй лишь совершает движение.

Игра упростится, но суть ее не изменится, если круг символов объединить с вращающимся кругом. Таково устройство рулетки в ее привычной форме, которая предстает перед нами как простой диск. Однако если сделать некий поперечный разрез, то на первый план выступит ее двойственный характер; во-первых, мы различаем колесо, во-вторых – круг символов, приклеенный или нанесенный на него краской. В то же время существуют такие разновидности рулетки, где колесо вращается, а независимый от него круг символов стоит на месте. Такое устройство имеют колеса счастья, сделанные в форме волчка, где бегающий шарик останавливается в устроенных по краю ложбинках. Благодаря этому игра становится более четкой, ибо круг символов остается в сущности неподвижным и сохраняет постоянство своей структуры. На этом зиждется устойчивое соотношение выигрыша и проигрыша, и вместе с тем надежный расчет всех предпринимателей, на которых работает колесо счастья.

Совершенно иначе это устройство отражается в мире игрока. Для него огромное значение диска объясняется тем, что он связан с тем фрагментом круга символов, на который указывает жребий. Этой цели служит особое приспособление, индекс, дополняющий колесо фортуны и придающий определенный смысл пустому движению диска. Теперь весь ход игры выглядит так: над фиксированным кругом символов движется стеклянный круг, на который нанесен значок. Метка на остановившемся диске указывает на некий фрагмент круга символов, определяя тем самым выигрыш или проигрыш. Очевидно, что все это устройство становится настоящим колесом фортуны лишь благодаря индексу. Поэтому и ощущения игрока становятся особенно интенсивными именно в тот момент, когда метка показывает какое-то значение.

На практике индекс можно представить самыми различными способами. В виде простой стрелки, катящегося шарика, карандаша или зубца, за который цепляются спицы или фрагменты символического круга. Иногда его роль играет дротик, который пускают в сторону крутящегося колеса фортуны. По сути, то же самое действие осуществляет и рука сиротки, вытаскивающая жребий из вращающегося барабана, – так или иначе речь идет о слепом попадании в круг символов. Заблуждение всех игроков сводится к оптическому обману, вследствие которого круг символов оказывается для них чем-то вроде мишени, а индекс – нацеленным выстрелом. Им кажется, что если с первого раза они промахнулись, то со следующего попадут уж наверняка. Поэтому всегда, когда катится шарик, по игорным залам, словно флюид, распространяется напряженное ожидание, и каждый счастливчик мнит свой выигрыш чем-то вполне естественным.

Однако строение колеса фортуны скрывает в себе и другие, более существенные отношения, чем выигрыш и проигрыш: глубокая страсть, что возникает в сердце игрока при виде его движения, объясняется тем, что оно в то же время отображает и совершенную модель вселенной. С тех пор как человек читает свою судьбу по звездам, он представляет себе космос вращающимся колесом фортуны, гороскоп же, рисуемый нам астрологами, оказывается не чем иным, как символическим кругом, на который меткой нанесен наш час рождения. При взгляде на такой гороскоп нас охватывает трепет, всегда вызываемый игрой судьбы. Мы видим пестрый, неподвижный круг знаков, следующих друг за другом в неизменной последовательности, а над ним, подобно кольцам тумана, пустой круговорот времени. И все же на этом колеблющемся диске есть место для всех, кто когда-либо был или будет или кому суждено никогда не родиться из утробы бытия. Все они игроки; и оттого уже одно рождение само по себе, при каких бы обстоятельствах оно ни происходило, – одно попадание из миллионов, и человек, в счастье или в несчастье, по праву задает иногда странный вопрос: «А почему именно я?»