Сердце из стекла. Откровения солистки Blondie

Мы закончили работу над KooKoo. Настало время подумать над творческим оформлением альбома, и тогда Крис вспомнил о Хансе Гигере, великом мастере фантастического реализма. Крис был большим поклонником его творчества. Мы познакомились с этим художником в 1980 году, на вечеринке в галерее «Хансен», где выставлялись его работы. Когда мы приехали, Ханс стоял со статуэткой «Оскара» в руке и позировал для прессы. Он только что выиграл «Оскар» за свою работу над фильмом Ридли Скотта «Чужой», для которого он создал космический корабль, пейзаж и это невероятное существо, прекрасно-ужасный гибрид биоматериала и механизмов, – Чужого. Мне нравилось, как он жонглирует противоположностями. Видеть настолько качественное изобразительное искусство в научно-фантастическом фильме было непривычно. Это будоражило.

Столпотворения в галерее не было, и мы пошли поздороваться с Хансом и его женой, Мией, и пригласили их в гости. Ханс сказал, что он всего второй раз в Америке. Он жил в Швейцарии и очень не любил покидать Цюрих. Тем не менее он признался нам, что ни один город в мире не вдохновлял его так, как Нью-Йорк. По его словам, Нью-Йорк – это город черной магии. Горизонтальная плоскость метро и высокие узкие небоскребы все вместе образуют своего рода перевернутое распятие. Те картины, которые он впоследствии посвятил Нью-Йорку, вполне вероятно, появились благодаря этой поездке.

Поэтому, когда пришло время для нашей обложки, мы с Крисом спросили Ханса, не хочет ли он придумать концепцию, и тот сразу же согласился. За основу он взял мою фотографию, которую сделал британский фотограф Брайан Арис; на ней у меня каштановые волосы, стянутые сзади. Гигер поработал с ней, добавив четыре огромных шипа, которые пронзали мою голову насквозь. Он пояснил, что это гигантские акупунктурные иглы. Он как раз проходил курс иглоукалывания, «аку-аку», как он сам его называл. У Ханса был необычайно сильный швейцарско-немецкий акцент, по-английски он изъяснялся не свободно и говорил очень медленно и взвешенно. Это было так занятно, что я полюбила его еще больше. Его искусство, которое большинство подсознательно воспринимало как пугающее, радикальное и буквально невыносимое, и он сам, такой милый немецкий медвежонок, с трудом выговаривающий «аку», являли собой очаровательный контраст.

«Аку-аку» – это еще и название книги Тура Хейердала, где он писал об экспедиции на остров Пасхи в 1950-х. Было восхитительно наблюдать за тем, как работает разум Ханса, как художник сочетает элементы магии и загадочных каменных статуй острова и соотносит это с гигантскими акупунктурными иглами. И вышло так, что немецкое «аку-аку» Ханса трансформировалось в KooKoo.

Ханс утверждал, что четыре шипа в моей голове символизируют четыре стихии. Источником энергии была молния, и по этим стержням поток энергии поступал в мой мозг. Нисколечко не больно!

Мне нравилось, что он сделал с моим лицом. Я сказала Хансу, что хочу, чтобы этот альбом не имел ничего общего с Blondie – не только в отношении музыки, но и собственно моего образа. Ханс никогда особенно не слушал Blondie, он предпочитал джаз. И получилось идеально. По сравнению с моим образом в Blondie этот был слишком готичен – и просто идеален для сольного альбома. И раз уж мы пришли в такой восторг от обложки, то решили снять клипы с участием Ханса на два сингла из KooKoo: Now I Know You Know и Backfired. А это значило, что нам нужно отправиться в его мастерскую в Цюрихе. И вот мы летим в Швейцарию.

Ханс и Мия жили в Эрликоне, тихой сельской округе. Снаружи маленький дом Гигеров и студия выглядели очень чинно, если не считать сада, где кусты росли свободно, потому что Хансу нравилось, какие формы они принимают. Однако внутренняя обстановка явственно отражала тягу художника ко всему зловещему. Комнаты были темные, их украшали произведения искусства в готическом стиле, изображавшие рождение, секс и смерть. На одном столе лежал череп. Гигер сказал, что отец вручил ему этот артефакт, когда Хансу было шесть лет. Рядом со своей статуэткой «Оскара» Ханс поставил высушенную человеческую голову – идеальное memento mori[71].

Мы пробыли там две или три недели, снимая на шестнадцатимиллиметровую пленку, которую затем предстояло преобразовать в видео. Ханс изготовил для меня изящное боди с изображениями киборгов – гибридов людей и машин. Еще мне сделали маску на все лицо, обмазав его быстро затвердевающим веществом, которое используют для зубных протезов – фу! Совсем не приятно – и было страшно, что меня так замуровали. В итоге им пришлось снимать маску до того, как она окончательно затвердела. Хансу не понравилось, что теперь черты получились смазанными, но я нацепила длинный черный парик, и это его устроило. Ханс тоже присутствовал на видео, он был в медной, как будто трафаретной маске, собранной из частей часовых механизмов. Трафаретная маска из швейцарских часов – ну не чудесно ли!