Сердце Малого Льва (СИ)

Ей снова пришлось выдержать его взгляд, при этом горячая волна втолкнула ее в спинку дивана. Фужер выпал из руки, вино вылилось на больничный халат, в котором она всё еще была. Хозяин злился или просто демонстрировал силу.

— Угождать — твое предназначение, — презрительно сказал Рой, — или я что-то путаю? Тебя создали именно для этого, и до сих пор у тебя это неплохо получалось. За это тебя и ценю, моя красавица. Так в чем дело? По-твоему, я тот, перед кем можно поломаться?

Это тоже были слова из какого-то глубокого прошлого. Из того жуткого времени на Наоле, где выживал сильнейший.

— Просто ты — не Ричард Оорл, — сказала она, — вот и всё.

— Мне плевать на твоего Ричарда! — снова обдал ее горячей волной Рой, — он проиграл!

— Возможно. Но ты ничего не выиграл.

Этот негодяй вскочил. Потом снова сел. Потом налил еще вина и выпил. Он был в тихой ярости.

— Может, ты всё еще думаешь, что ты в театре, примадонна? Так это жизнь, а не твоя пошлая пьеса. Это жизнь, и роль у тебя здесь совсем другая. С какой стати ты позволяешь себе то, что позволено только богине? Лицом и телом ты — Анзанта. Но она — это она, а ты — это ты! Ты просто красивая кукла для любви! И прекрати ломать комедию, терпеть не могу, когда играют не по правилам!

Он растратил всю свою любезность, и Зела, кажется, поняла, в чем дело.

— Так на самом деле тебе нужна не я, — усмехнулась она, — тебе нужна Анзанта? А для нее ты всего лишь жалкий скивр. Анзанта любит Ольгерда.

Рой даже побледнел после этих слов.

— Анзанта надменна и глупа, — презрительно заявил он, — и у нее нет плотного тела. Ты подходишь мне гораздо больше… а с Ольгердом мы уже в расчете. Я отнял у него гораздо больше.

— Что же?

— Я отнял у него сына.

Зела тихо ахнула.

— Он мой! — с неприкрытым злорадством заявил Рой, — ни одна женщина не стоит такого парня! Ваш Ольгерд дурак. Он столько раз проходил мимо и даже ничего не заподозрил!..

Мы в расчете, дорогая куколка. И с ним, и с ней. Всё выходит по-моему. А тебе пора вспомнить, кто ты есть.

— Я помню, — посмотрела она ему в глаза, — я жена Ричарда Оорла.

— Вдова, — ледяным тоном сказал он, — твой черный тигр тебе уже не поможет.

— Ты перешел к угрозам, Рой?

— Я бы к ним никогда не перешел, если б ты не была так глупа.

Он упрямо не хотел понять одной простой вещи: что он беседует не с той женщиной, какую себе вообразил. Эту разницу он чувствовал, она раздражала и бесила его, но признаться себе в этом он не мог.

— И что ты собираешься делать с моей глупостью? — спросила Зела.

— Что? — он криво усмехнулся, — ты не знаешь, что делают с женщинами, которые слишком долго ломаются?

Она смотрела на него, подавляя внутреннюю дрожь.

— Ты же не затем двадцать лет готовил переворот, чтобы просто изнасиловать меня?

От этой простой мысли он почему-то окаменел.

— Тебе ведь нужно от меня что-то другое? — добавила Зела.

— Мне нужно всё, — сказал он яростно, — в обмен на всё.

— Тогда это не ко мне. Я не буду ни любить, ни притворяться.

Рой встал. На лице была досада.

— Ты права. Я не затем ждал двадцать лет, чтобы испортить всё в первый же вечер. Тебе надо привыкнуть. Ричард избаловал тебя, а я этого не учел.

Он дошел до двери и там уже обернулся.

— Оставайся здесь. Если хочешь, можешь вернуться к своим подружкам… но по дворцу лучше не разгуливай. Эти дикари — не то, что я. Им твои чувства без надобности.

* * *

Пир всё еще продолжался. Из приемного зала доносился шум, который музыкой назвать было трудно. Грэф постоял на лестнице, решая, куда пойти, и подумал, что пора уже избавляться от этих дикарей. Он был эстет, шума, грубости и грязи не выносил.

Никакого торжества почему-то не было. Скорее усталость и некая досада: и это всё? Ему показалось, что он остановился на бегу и не знает, что делать дальше. И, главное, зачем?

Оливия уже спала, во всяком случае, пыталась уснуть, лежа в изящной кроватке, предназначенной для королевской дочери. Риция теперь спала совсем на других кроватях или вообще на голой земле. Аппирские правители тоже. И это было нормально. Всё в жизни должно меняться: века должны сменять века, дворцы и планеты — своих хозяев, женщины — своих мужей… он только чуть-чуть помогал этому процессу.

Олли включила ночник. Особой радости на ее лице тоже было не заметно.

— Почему ты не уймешь этих головорезов? — спросила она закуривая, — орут на весь дворец.

— У них пир, — усмехнулся он, — надо же отпраздновать победу!

— Если и завтра будет то же самое, я перееду в гостиницу.

— Там нет света. И тепла.

— Ты невыносим, — вздохнула она.

— Я разморожу все объекты, как только избавлюсь от шеорцев, — сказал он, — аппиры будут мне премного благодарны.

— Ты и тут всё продумал?

— Конечно. Народ должен любить своего правителя.

Она протянула руку и коснулась его лица.

— Тогда сбрей свою бороду. С ней ты сильно смахиваешь на дьявола.

Грэф только усмехнулся.

— Так я он и есть, я же говорил.

— Я тоже не святая, — посмотрела она своим мрачным, порождающим какое-то глубинное и темное желание взглядом.