Сердце Малого Льва (СИ)

Отдохнуть и правда не мешало, слишком много было впечатлений.

— Па, — Герц посмотрел отцу в глаза, — какая жуткая женщина!

— Да, — кивнул Леций, — и нашей Риции досталось от нее больше всех.

Они оба взглянули на нее. Сия так и сидела с закрытыми глазами, схватившись обеими руками за живот. Платье на ней было коричневое, на шее сверкало бриллиантовое колье, темные волосы резко оттеняли зловеще-синеватую белизну ее лица.

Руэрто подошел к ней, потом наклонился и поднял ее на руки. Лицо было почти такое же бледное как у нее.

— Ру, ты что? — удивился отец, — слуг полно!

— Отстаньте, — сказал тот со стиснутыми зубами, — я сам.

— Зачем тебе это надо?

— Это моя мать. Другой у меня нет.

Тяжело ступая со своей ношей, он вышел за дверь.

— Я тоже пойду, — сказал Герц отцу и подошедшему дяде Консу.

— Где тебя искать? — спросили оба хором, когда они не ссорились, то часто говорили одновременно.

— Как где? — вздохнул он, — в моей постели. Сколько можно спать в подвале?

Ноги почему-то к себе не шли. Наверно, потому что он до сих пор не решил, что сказать этой дикарке. Простить ее или не простить? Поверить или не поверить? Забыть этот кошмар с Улпардом, или не получится?

Норки стояла над кроватью и собирала свой походный мешок, она вздрогнула, обернувшись на дверь, глаза вспыхнули. Герц обомлел, какая она красивая, когда злится.

Какая она вообще красивая!

— Т-ты куда собралась? — только и смог он вымолить.

— К своим, — резко ответила она, — в подвал.

Он подошел ближе, сердце колотилось.

— Почему… почему моя жена должна жить в подвале?

— Жена?! — вспыхнула Норки, — у тебя таких жен целый гарем!

— Что?!

Герц совсем растерялся. Он не ожидал от своего сердца такой прыти, а от своей дикарки такого норова. Норки затянула мешок и вскинула на плечо.

— Пусти меня!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— А я не желаю тебя знать!

— Ты что, Норки?!

— Дура была, вот что!

— Да нет у меня никакого гарема!

— Значит, был!

— Мало ли что у меня было?! Ты что думала, я тут сидел и тебя дожидался?!

— Я думала, ты мальчик из обслуги, а ты развратный наследник и монстр! Пропади ты пропадом вместе со своим царством и своими девицами!

— Мальчик из обслуги для тебя был слишком ничтожным, а наследник — слишком развратным! Тебе не угодишь!

— А мне и не надо угождать! Пусти меня!

— Пустить?! Ну и катись к своим дуплогам!

— А ты к своим аппиркам!

— Ну и дура!

Герц захлопнул за ней дверь и уселся на пустую кровать. Его трясло. Синяя энергия бурлила и клокотала. Он понял, что сна уже не будет: ни сладкого, ни кошмарного. Разве можно уснуть, когда рассорился с женой вдрызг!

5

— Пойдем к нам, — позвала Пума, — ты тут замерзнешь совсем!

Льюис сидел на своей кровати, закутавшись в три одеяла. За окном сгущались темно- синие, беззвездные сумерки, мокрый снег сыпался на унылую спортивную площадку, женский корпус напротив смотрел слепыми черными окнами. Странно было сознавать, что тут, в этой комнатушке, он совсем недавно жил беззаботным студентом-практикантом, зубрил физику, распивал чаи с друзьями, болтал с Олли и даже целовался с Анастеллой. Тогда было тепло и светло.

— Не хочу, — коротко сказал он.

— А хочешь, пойдем с тобой в «Корку»? — спросила она, — там топят. Выпьем, консервов пожуем?

— Пума, у меня больше нет энергии, — усмехнулся Льюис, — и денег тоже.

— Дурак, — пожала она плечом, — думаешь, если мы вампиры, то способны только брать?

Он именно так и думал, к тому же терпеть не мог их логово — «Корку апельсина», но признаться в этом постеснялся.

— Откуда мне знать, на что вы способны…

— Странный ты, — Пума вздохнула и вышла.

Стало совсем пусто. Анастелла была где-то рядом, в этом времени, на этой планете, в этом городе, но ничего как будто не изменилось. Он вдруг понял, что ближе они не стали ни капли. До нее как была бесконечность, так и осталась, и дело тут было не в пространстве и не во времени, а просто в том, что она его разлюбила.

Анастелла разлюбила, а все остальные просто забыли про него, разбрелись по семьям, по домам, по любимым женам и детям, и кому теперь нужен какой-то Льюис Тапиа, которого они брали на охоту? Тоска разъедала сердце прямо как соляная кислота. «На Землю!» — думал он, тупо глядя в темно-синее окно, — «только заберу документы, накоплю сил и не останусь тут больше ни секунды!» Дверь снова скрипнула. Замок был выломан с корнем, так что заходили все подряд. На этот раз заглянул Циклоп.

— Эй, Ангелочек! Там Сверчок пришел из дворца, про твоего отца рассказывает.

— Что рассказывает? — напрягся Льюис.

— Пошли, сам узнаешь.

Пришлось пойти. Льюис присел к костерку вместе со всеми. Сверчок раздавал тремя руками брикеты с сухими водорослями, видимо, последнее, что удалось стащить из дворцовой кухни, а четвертой, самой короткой, почесывал себе лысину.

— Как же они меня боялись! — гордо рассказывал он, — как увидят, сразу пятятся и сплевывают, а в глазах паника. У них там бог какой-то есть многорукий, очень злой. У них вообще полно злых богов.

— Это они нашего Паралича не видели! — захохотали аппиры.