Сердце некроманта

Но кажется, из меня не выйдет жена, с которой мужчина забудет о своих заботах. Слишком уж хорошо у меня получается их добавлять, пусть и против собственной воли.

— Дело светлой сестры — исцелять тела и души, — продолжала королева. — Сестра Епифания не может быть повинна в том, что творят мужчины.

Тревожный гул голосов, что по-прежнему доносился из сада, сменил вскрик.

— Целителя! Кто-нибудь еще, сбегайте за целителем!

Я подскочила, но мама удержала меня за руку.

— Ты принцесса. Принцессе не подобает бегать на любой шум. Отвыкай от повадок простонародья.

— Я целитель, ваше величество. — Я попыталась осторожно высвободить руку.

— У тебя столько же знаний и опыта, как у королевского целителя? Если нет — не мешайся. Сейчас его найдут, что бы там ни случилось.

Я помедлила. У меня действительно почти нет опыта, и дар мой еще развивать и развивать. Будет ли от меня помощь, или только стану путаться под ногами у настоящего целителя?

— Целителя! — повторился крик. А следом донесся еще один:

— Есть здесь хоть кто-то с магией?

Подхватившись, я побежала на голоса. Конечно, мне далеко в искусстве до королевского целителя, но что-то я умею. К тому же, магия сейчас есть не у всех.

Добежав до перекрестка аллей, замерла, прислушиваясь. Голоса затихли. Я огляделась, не зная, то ли все же нашелся целитель и занят работой, то ли помощь уже не нужна.

Заметила на одной из аллей знакомую фигуру. Побежала навстречу Дитриху, что стремительно шагал ко мне. И остановилась, точно споткнувшись, когда сумела разглядеть его лицо.

— Что там? — вскрикнула я.

Он обнял меня.

— Ничего. Уже ничего.

— Звали целителя… — пролепетала я.

Неужели из-за моей медлительности случилось непоправимое?

— Что там? — повторила я.

— Уже все. Ты ничем не поможешь. Только расстроишься.

— Да что там?! — я вывернулась из его объятий, готовая снова бежать.

— Светлая сестра умерла. Та, которая сопровождала тебя у костра и затянула рану Первого брата.

Я хватанула ртом воздух.

— У… умерла?

Епифания? Да, она была немолода и частенько жаловалась на старческую немощь, но на самом деле причин для скоропостижной смерти не было. Или мы не знали о них.

— Ее убили?

— Она умерла. Об убийстве речи нет — если, конечно, не называть убийством то, что королевский целитель лишился магии и с утра никто не удосужился рассказать ему, как вернуть ее. — Дитрих покачал головой. — Подумать только, страже рассказали, а королевскому целителю — нет!

— Думаешь, специально? — оторопела я.

— Вряд ли. Всего лишь природа человеческая. Король молод, принц тоже, а советники, те, что были вчера, больше заботились о своих семьях и приближенных. Да что далеко ходить, мы с тобой утром были заняты друг другом…

Я опустила голову. Дитрих снова обнял меня.

— Только не вздумай себя винить. Ты не можешь проконтролировать все.

Я кивнула. Хотя на самом деле вина кольнула грудь — пусть даже разум понимал, что я не могла помнить обо всех обитателях дворца и заботиться о них.

— А я, вернувшись, тоже даже не подумал, что королевскому целителю могли не сообщить.

— Потому что молод, — хмыкнула я.

— Именно, — кивнул он. — Вот так и вышло…

Дитрих взял меня под локоть, повлек по аллее.

— Как она умерла? — спросила я.

К стыду моему, растерянность и жалость — все же я очень долго знала Епифанию — в моей душе мешались с облегчением. Больше не надо объяснять маме, почему я не хочу видеть сестру, что меня вырастила. И рассказывать, что между нами произошло, выбирая слова, тоже не придется. А что до прощения — теперь судьба ее не в моих руках, и тот судия будет беспристрастней и справедливей меня. Как и с моим отцом, смерть списала все счета.

— Ты хорошо ее знала? — спросил Дитрих.

— Она вырастила меня.

Дитрих завел меня в беседку, обняв, усадил к себе на колени.

— Соболезную.

— Ничего. — Я обняла его в ответ, ткнулась лицом в шею. Наверное, королева, увидев нас, снова попеняла бы мне, что веду себя как крестьянка. Сама-то она всю жизнь при нас говорила отцу «вы» и позволяла себе разве что коснуться его руки.

Хорошо, что я не королева. Хорошо, что есть кому меня обнять, когда плохо, и мне есть кого обнять, когда хорошо.

— Мы… — Я замешкалась, подбирая слова. — Плохо простились.

— Так это не ты попросила ее проводить себя до костра, чтобы хоть кто-то близкий был рядом до конца?

Я покачала головой, по-прежнему пряча лицо на груди мужа.

— Она… Неважно. Теперь уже неважно.

— Мне всегда казалось, что божьи мельницы мелют медленно, но верно, — задумчиво проговорил Дитрих, баюкая меня. — Но иногда не так уж медленно.

— Как она умерла? — повторила я.

— Кажется, я приложил к этому руку… То есть язык.

Я подняла голову.

— Ты сказал…

— Мы встретились на тропинке. Она узнала меня. Кликнула стражу, крича, что я черный маг и меня нужно немедленно схватить и передать инквизиторам.

Я лишилась дара речи. Как бы я ни относилась к Епифании, дурой она не была никогда.

— Но… — только и смогла выдавить я.

— Откуда ей знать, что я здесь открыто? Все, что ей было известно, — я помог тебе сбежать с костра. Те, кто видел меня рядом с принцем, мертвы. — Дитрих верно истолковал мое замешательство.