Сердце-пламень

Альдан бросился вон, перепрыгнул спящего Мышура, выскочил во двор, потом туда, откуда кричали – на женскую половину.

Альдан распахнул горницу и увидел две сплетенные тени.

– Да тише ты, не рыпайся! – хрипела одна из них.

Рагдар! Он прижал к постели Янию, зажимая ей рот рукой, а вместе с тем его ладонь шарила под ее задранной сорочкой.

Альдан с ревом оторвал червенца от девушки. Яния, молча глотая слезы, отползла в угол.

И они с Рагдаром сцепились, словно волки. Голыми руками выбивая друг из друга дух. Альдан чувствовал, как под кожей загорелись мышцы. Гнев охватил его целиком, помутил разум.

– Да она сама позвала! – зашипел Рагдар. – Сама полезла!

На шум подоспел Мышур, Усор и воины Рагдара и Альдана. Убить червенца в его же доме! Все обнажили оружие, встали друг напротив друга, готовые биться насмерть.

– Поединок! – рявкнул, утирая с губы кровь, Альдан. – Прямо сейчас! Пусть Единый нас рассудит!

– Быть посему. – Рагдар сплюнул кровь и велел слуге подать его оружие.

* * *

Круг перед домом очертила небольшая толпа зрителей. Посмотреть на поединок высыпал весь дом и вся, не спавшая к тому времени, улица.

Альдан заплел волосы в тугую косу, а потом скинул кафтан, оставшись в одной рубахе.

Рагдар же разделся по пояс. На его лице, все еще хранящем следы ночного пиршества, щурились светлые глаза. Он встал напротив, любовно оглаживая рукоять своего клинка.

– Дурак ты, Альдан, честное слово, – сказал Рагдар со вздохом. – Девки-то тобой вертят как хотят…

– А ты, стало быть, своей головой живешь?

Червенец хмыкнул.

– Пойми, Альдан, один ты не выстоишь. Этот мир давно дышит иначе. Все переменилось.

– Вот пусть Единый нас и рассудит.

– Призываю Единого в видоки этого боя! – крикнул Усор.

Рагдар покачал головой, усмехаясь над Альданом, как над неразумным ребенком, которого бесполезно обучать грамоте. Выплюнул изо рта соломинку, сунул руку за пазуху и достал сверток.

– Мне следовало поблагодарить тебя. Колхат сказал, что ты в свое время провел немало времени, изучая эти камешки. Оказывается, если добавить свирюлловую пыль в металл, а после закалить особым образом, можно получить стоящие вещицы.

Там, обернутые холстиной, лежали в копоти оковы, переливающиеся радужным блеском. Свирюлл.

Рагдар швырнул оковы в руки Альдана, но едва он коснулся их, как тут же его нутро скрутило от смрада и гнили.

Его едва не вырвало.

– Вы… что это за мерзость?

– Что, понял-таки? – спросил Рагдар.

От оков несло кровью и скверной.

И это сделали жрецы.

Ведь там была кровь колдунов… и кровь Мечислава.

– Что вы наделали?! – взревел он.

– Мечислав не то чтобы рад был расставаться со своей кровью… Он сбежал, исчез! Но сейчас время такое. Миру нужны не герои, а твердые решения.

– Это ты называешь решениями?

– Ну не твои же игрушки. – Рагдар усмехнулся. – Это ты у нас любишь колдунов и игры. А я за людские простые меры.

– Мечислав такое не использовал!

– Зато Драург Алый Ворон – да.

– Ворон, – смех Альдана получился лающим. – Будто не знаешь, кем он был на самом деле!

– Его идеи пригодились и нам.

– Нет. – Альдан обвел взглядом хмурых жрецов вокруг него. – Его идеи отравили жрецов. Как когда-то колдунов! Вы стали теми, против кого боролись. И это, – он сбросил наземь оковы, – его победа и наш проигрыш.

– Ну, – Рагдар кивнул жрецу рядом с ним, и тот поднял и убрал за пазуху оковы, – если кого и стоит благодарить за них, так это тебя.

Нельзя было жалеть врагов. Альдан допустил много ошибок, но последствия тех, что он совершил из мягкотелости, теперь осознал в полной мере. Надо узнать все про Стрелы и казнить это чудовище. Нет, надо было еще раньше. Тогда…

И Дарена прикончить, когда была возможность. А может, у Альдана просто не хватило духу на это? Не хотел он об этом думать.

Но сколько крови пролилось, прежде чем создали эту мерзость?

Сколько трудных, как выразился Рагдар, решений было принято, прежде чем жрецы превратились в чудовищ?

Скверна есть не только в колдовстве, и Ворон посеял ее среди людей намного раньше. Неужели никто не понимает?

– Это скверна, – сказал он.

– А в Цитадели считают иначе.

Рагдар торжествовал.

– Что ж, – процедил Альдан, поднимая взгляд. – Убьете меня теперь?

– Я не хочу тебя убивать, – прорычал Рагдар.

Альдан взял горсть снега, растер по лицу. Значит, вот оно как все было. Они пытали Мечислава, цедили его кровь, как самая мерзкая чудь, а когда создали оковы, бросились ловить ими колдунов. Мечислав сумел освободиться и, истощенный, отправился следом за ними, чтобы остановить.

Ничего не сказал Альдану, поглощенному строительством Стрел.

– Стало быть, прощай.

Биться за правду – биться насмерть. Альдан освободил из ножен Рухару, и с лица червенца слетела улыбка. Обличитель – оружие страшнее меча булатного, страшнее кольчуги зачарованной.

От Обличителя не жди пощады. Каждый раз, когда у этого меча развязывался язык, ответа он требовал кровью.

Серый узор нетерпеливо проступил на черном лезвии. Волнистый узор из сплошных изогнутых линий складывался в человечий образ – редкий, страшный, беспрекословный.

Альдан вскинул меч, Рагдар – тоже.