Сердце Призрака

Я смотрела на демонов, но видела наш город. Тёмный, спящий под тенью холодных мрачных гор, укрытый туманами и неведением. Тысячи пока ещё живых горожан. Со своими мечтами, надеждами и стремлениями, которые обратятся прахом к рассвету. Эльфы и люди, солдаты и маги. Отцы и матери, братья и сёстры. Дети.

Лишь бы с Киттен было всё в порядке, и она успела предупредить отца! Тогда у них ещё есть шанс. Пусть и призрачный… Боюсь подумать, как там Натаниэль. Надеюсь, не сходит с ума от беспокойства. Кристалл ведь останется беззащитен этой ночью.

Я вздохнула. В конце концов, эльфу меньше всех остальных стоит опасаться нападения. В худшем случае, он так и останется призраком. Меня же вряд ли что-то удержит в этом мире.

Мне снова принесли терпкий напиток, и я приняла его. Холодный и немного сладкий — он гасил эмоции, словно погружая в спокойный транс. Окружающий мир отдалялся, прячась за глухой стеной и позволяя мне наблюдать за ним со стороны.

Время неумолимо приближалось к полуночи, словно ускорив свой бег. Музыка становилась всё громче, яростнее. Отражалась вместе с пламенем в глазах гостей. В них поселился какой-то дикий потусторонний огонь. Мне казалось, я слышу бой барабанов, который эхом отзывался в груди, совпадая с ритмом сердца.

— Пора.

Я вскинула глаза на Феанира. Демон не смотрел на меня. Он спокойно стоял за троном Шантис, свободно опираясь на высокую спинку, и только глаза выдавали напряжение и волнение.

Повелительница поднялась со своего места, и тут же стихла музыка, словно исчезнув в тёмных уголках зала. Только бой барабанов оставался где-то на грани слышимости. Или это кровь стучит в висках?

— Приведите пленников, — приказала Шантис и торжественно спустилась по ступеням. Демоны расступались перед ней, образуя живой коридор.

— О ком она? — шёпотом спросила я Феанира. — Я не одна?

Демон чуть качнул головой:

— Будут ещё две жертвы. Шантис повышает ставки.

Мужчина подошёл ко мне, помогая подняться и забирая из рук пустой бокал.

— Пойдём.

Он повёл меня через толпу, вслед за Шантис. Демоны провожали меня взглядами, кто-то старался прикоснуться к моему одеянию. Они тихо шептали что-то на своём древнем языке. Должно быть, молитву Арганию.

Холод пополз сначала по ногам, потом по спине, превращаясь в мелкую дрожь. Все чувства обострились, краски стали насыщеннее, свет ярче, а любой звук отражался эхом в голове.

Феанир подвёл меня к огню, лицом к тёмной статуе бога. Во все стороны исходили волны жара. Из-за этого черты скульптуры плыли и менялись в горячем воздухе, словно живые. Хотя само пламя утихло, словно притаилось в ожидании.

Демоны снова расступились. Двое стражей привели пленников. Один был явно из кочевников. Высокий широкоплечий воин, с массивной нижней челюстью, носом с горбинкой и острым взглядом, которым он с ненавистью прожигал Шантис. На его лице боевая раскраска смешалась с потёками засохшей тёмной крови. Волосы были собраны в сложную причёску из мелких кос, украшенную костяными и медными плоскими бусинами. На шее позвякивало ожерелье из клыков. Из всей одежды на нем были только мятые тёмные штаны. Руки пленника надежно стянули цепью за спиной.

Вторым оказался тот самый синеволосый эльф, которого я видела в темнице. Он едва передвигался — так был измождён. В пустом взгляде не было ни капли жизни. Ему даже руки связывать не стали. На тонких запястьях остались красные неровные следы от кандалов. Похоже, эльф полностью смирился со своей судьбой. Или даже не осознавал происходящего. Что же с ним делали?

— Первый — воин. — Велела Шантис, выходя вперёд. Какой-то демон осторожно, на вытянутых руках, передал ей узкий кинжал с тёмным матовым лезвием и рукоятью из кости. Женщина взяла его и подошла к кочевнику.

Он смотрел на неё совершенно безумным взглядом, в котором смешался страх и ненависть. Но молчал. Гордый. Сильный. Шантис медленно протянула к нему свободную руку. Мужчина дернулся в сторону, не желая, чтобы к нему прикоснулись, но демонесса, не обратив внимания, почти нежно погладила его по щеке. С лицом воина начала происходить странная метаморфоза. Вот оно удивлённо вытянулось, затем успокоилось, разгладилось. Губы расплылись в несмелой улыбке, которая так нелепо и дико смотрелась на этих грубых чертах. Через мгновение кочевник взирал на повелительницу почти что с обожанием.

Быстрое движение руки, и на его шее раскрылась тёмная глубокая рана. Брызнула почти чёрная кровь, заливая пол, шипя в пламени.

— Тёмный! — вскрикнула Шантис. — Прими эту жертву. Пусть его боль и ярость наполнят тебя огнём жизни!

С этими словами она с силой толкнула ещё живого пленника, и он тяжело рухнул прямо в жаровню. Пламя взвилось вверх, скрывая его, а толпа за моей спиной взревела, оглушая.

Я пошатнулась. Сердце стучало как сумасшедшее. Невольно я отступила назад, но руки Феанира тут же сжали мои плечи, до ужаса напомнив давний сон. В нос ударил отвратительный, удушливый запах палёных волос и плоти.

Шантис медленно повернулась ко мне. В её нечеловеческом взгляде плескалось дикое кровавое безумие.

— Иди сюда, светлая душа.