Сердце русалки

Через какое-то время она, наконец, добралась до монастыря, который совсем неприветливо выделялся черным силуэтом на горизонте. Он выглядел таким же мертвым, как и все вокруг. Лея глубоко вздохнула и, борясь со страхом, подошла к большой деревянной двери. Она поставила фонарь у ног, а сама, обеими руками схватившись за железный обруч, собралась колотить в дверь. Ей вдруг стало стыдно. Почему монахи должны ей помогать? Она богатая женщина, которую не пустили в родной особняк из-за семейных распрей, и теперь стоит тут под дверями дома Божьего, хочет всех перебудить. Так она и замерла, не решаясь постучать.

Поднялся холодный ветер, стало зябко, хотя Лея обливалась потом от сомнений и страха.

Вдруг кто-то положил ей руку на плечо. Лея вскрикнула, дернулась в сторону и выронила все свои пожитки, отскочив на несколько метров. Фонарь упал на землю и чуть не разбился. Обернувшись, она увидела женщину, простую крестьянку с собранными в косу длинными седыми волосами. Женщина подняла фонарь и подошла к Лее.

— Что вы здесь делаете в такой час, хозяйка? Вам некуда идти?

— Да, — не стала отпираться Лея.

— Пойдемте ко мне, я живу тут совсем рядом. Нечего девушке делать в мужском монастыре.

Женщина повела ее за собой. Они шли в такой же кромешной тьме, фонарь отгонял от них зловещие тени и лесных духов. Проводнице было на вид около пятидесяти лет, но Лея толком не рассмотрела ее. Просто пожилая крестьянка, которую она ни разу тут не видела, да и какая разница, кто это? Нужно будет отблагодарить ее. Она явилась так вовремя, спасла ее от неловкого разговора с отцом Харвесом.

Вскоре они пришли к маленькой деревянной избе, женщина провела Лею в сени, посадила на лавку.

В избе было тепло и сухо. Горел огонь в камине, на деревянных дровах варилась какая-то похлебка в котле. По стенам везде были развешана сушеные травы и цветы. Аромат стоял невероятный. Лея вдыхала этот запах и будто возвращалась в Черный лес, где она так любила бывать в детстве. В свете камина она, наконец, смогла рассмотреть свою спасительницу. Да, это была пожилая женщина, лицо ее уже было тронуто морщинами, она была худая, даже, скорее, сухая, хотя и выделялась красивой ровной осанкой, которую редко встретишь у рабочего люда, особенно у женщин, которые то плуг таскают, то тюки с зерном, то часами на карачках стоят в огороде.

«Добрая волшебница из сказки», — вдруг подумала Лея, и самой стало смешно от этой мысли. Она поставила чемоданчик и шкатулку рядом с собой на лавку.

Женщина подошла к котелку и помешала в нем похлебку. Попробовала варево с ложки.

— Готово, можно есть, — сказала она и рукой поманила Лею за собой.

Лея села за простой деревянный стол, перед ней поставили чашку с супом и ломоть хлеба. Девушка вцепилась в хлеб, и ей показалось, что ничего вкуснее она в жизни не ела. После голодной ночи все лучшие яства, которыми баловал ее муж, вдруг стали пресными и безвкусными по сравнению с мягкой булкой.

— У вас какая-то беда случилась? Поругались с родней? — спросила женщина, усаживаясь напротив. Она тоже налила себе поесть.

— Да, к сожалению. Можно мне переночевать у вас? Я много места не займу, могу вот здесь прямо на лавке поспать.

Лея между слов думала, что ей делать дальше. Вот она сбежала от Йохана и явилась в родное поместье. А завтра что ей делать? Наверное, сходит к могиле барона, зайдет в часовню, пообщается с отцом Харвесом. После ее уже и нагонит муж, либо пришлет прислугу. Когда Лея думала о возвращении в мужнин дом, ей вдруг становилось тоскливо. За два дня одинокого, но увлекательного путешествия она почувствовала себя живой — впервые за долгое время. Краткий глоток свободы, прежде чем опять сесть в золотую клетку, из которой муж теперь еще долго ее не выпустит, и будет каждый день корить за побег. Лея прожила с Йоханом три года, но так и не поняла, как она к нему относится — восхищалась его умом, знаниями, тем, какой важный пост он занимает и с какими людьми дружит. Но как он был для нее кем-то вроде взрослого наставника, так он и остался. Они с мужем никогда не говорили по душам, каждый в ежедневном режиме выполнял возложенные на него обязанности. И похоже, Йохан немного остыл к ней, когда после первого года брака, она так и не понесла: стал меньше с ней общаться, перестал брать ее в столицу, где изредка водил жену в театр, и даже когда Лея просила, он находил тысячу и одну причину, чтобы не брать ее с собой в свет, и не знакомить ни с кем.

Суп с хлебом были съедены, по телу разливалось приятное сытое тепло. Лея поставила перед собой шкатулку на стол.

— Извините, я даже не спросила, как вас зовут, — сказала Лея.

— Ингрид. Вы можете не представляться, я вас знаю. И сестру вашу — Леду. Она тут теперь всем заправляет.

— А вот я вас не помню, простите. Я мало с кем общалась из крестьян, почти что и ни с кем.

— Незачем вам с крестьянами дела иметь. Вы не того поля ягода, и в этом ничего плохого нет. У вас своя судьба и предназначение, у нас — свое.