Сердце русалки

— Да, Лею вы всегда любили больше, — вдруг начала Леда. — Она для вас особенная. Не то что я. Скучная, обычная девчонка, которая делает все, что ей скажут, и никогда не спорит. Вы всегда говорили, как легко я вам досталась, каким я была спокойным покладистым ребенком, а вот за Лею пришлось побороться, как будто Бог послал вам такое страшное испытание, и теперь вы носитесь с этой свадьбой, с Леей и Йоханом, как с писаной торбой. Таскались с ней все детство, а я по остаточному принципу. Лея хочет рисовать? Ну тогда вы обе будете рисовать. Лея хочет шахматы, ну тогда вы обе будете учиться играть. Лея любит ходить в лес и лазить в грязи, пусть ходит с сестрой. Хоть бы раз спросили, Леда, а что любишь ты? Может, у тебя есть свои интересы? А потом еще бранили меня, мол, почему ты столь упрямая, все делаешь наперекор. Для Леи вы выбрали жениха такого, что позавидует сама королева, а мне мужа суете из подброшенных объедков, первого попавшегося, как будто я старая дева или дурнушка с последним шансом на брак. Привели какого-то невежу, от которого воняет потом, и который только и говорит, что об экономии, и на что он тратил бы деньги, а что не тратил…

Бурным потоком из Леды посыпалась злость, как если бы кто-то долго тянул нитку жемчуга, и эта нитка вдруг резко оборвалась, и все горькие воспоминания не посыпались с громким звоном об стеклянный пол. Она не могла остановиться, все говорила и говорила, только одергивала себя, лишь бы не ляпнуть про Ганса и своего ребенка. При постороннем человеке высказать все, что на душе накопилось, показалось даже легче, чем вызвать мать на разговор. Об искренней беседе с отцом и речи быть не могло.

— Леда, прекрати, а лучше иди спать, — цыкнула на нее мать. Отец нахмурился, но ничего не сказал.

— Так что там моя возлюбленная сестра начеркала? — спокойно спросила Леда, обратившись к учителю рисования, который растерянно смотрел то на девушку, то на ее родителей, и уже думал, как бы ему поспешно покинуть это поле битвы.

— Значит, вот, — учитель неловко кашлянул и продолжил. — Это удивительные изображения русалок, — вся семья оторвалась от своих чашек и рюмок и с удивлением посмотрели на художника. — Я раньше такого никогда не видел. Конечно, встречал я людей, которые увлекаются всякими сказками, рисуют иллюстрации к детским книгам, но чтобы такие подробные изображения… Словно учебник по анатомии. Не будь у вас уже планов на брак, я бы пригласил Лею в свой салон, поработать с другими художниками, обменяться опытом.

— Не думаю, что это подходящее занятие для воспитанной в строгих нравах девушки, — мать с легкой улыбкой сложила руки на груди. — Устроить собственную семью, вот главная задача в жизни каждой женщины. А остальное — блажь. Пускай рисует в свободное время. — Баронесса усиленно делала вид, что все хорошо, и она совершенно не нервничает из-за того, что Леда тут наговорила при постороннем. — Ты что думаешь? — обратилась она к мужу.

— Полностью согласен. Замуж ее надо побыстрее, — вставил свое окончательное слово отец. — Как рожать начнет, сразу обо всех русалках забудет. Зачем только Йохан отложил свадьбу почти что на год? Надо было настоять на браке еще в августе.

— Да не так уж долго осталось ждать, дорогой, — баронесса положила ладонь на плечо мужа.

Учитель кивнул, принимая их точку зрения. Другого ответа он и не ожидал услышать.

* * *

Новость о внезапном увлечении сестры не давала Леде покоя. Обычно у них никогда не было друг от друга секретов, но они уже несколько месяцев почти не общались и сильно отдалилась. Внешне все было, как обычно. Они вместе ели, гуляли в зимнем саду с родителями, практиковали иностранные языки, читали друг другу вслух, но все это выглядело, как игра на театральной сцене. Как только закрывалась дверь спальни, они обе замыкались в свои внутренние миры, куда больше никому не было входа. Все детство и отрочество они провели вместе, рука об руку, и когда в жизни Леи произошло что-то необычное, она решила умолчать и не посвятила в это даже свою родную сестру. Размолвка произошла будто в одно время: после того как Лея упала с утеса, и как Леда стала чуть ближе общаться с Гансом.

Пока не началась зима, Лея тоже вела себя странно: часто уходила из дома, вечно витала в облаках, купалась в озере. Одна мысль об окунании в эту грязную воду вызывала у Леды брезгливую дрожь.

Обиженная, непонятая никем, заброшенная родными куда-то на обочину, Леда не видела вины в своей внебрачной связи. Она любила и была любима. Разве это плохо? Разве это грех?

Ее злило, что Лея занимается черт-те чем, хотя ей скоро выходить замуж за самого завидного мужчину страны, но никто не обращает на это внимания. Черное отчаяние из-за несправедливости жгло ее сердце.