Сердце русалки

Следом Ларс спросил у Леи, как она провела зиму, и девушка рассказала им обо всех злоключениях, о страшном событии, произошедшем с ее сестрой. Когда Лея говорила о Леде, что та чуть не погибла от кровотечения, и что, оказывается, у нее был внебрачный ребенок, Сейра поймала себя на мысли, что не испытывает жалости к этой двуногой. Умерла бы она или нет, дело случая, а вот то, что они заключили договор, и договор этот был выполнен, совершенно не гарантирует хороших последствий для них обеих. Сейра родит Гансу сына, но что дальше? Нужно ли держать слово перед покойником? Русалке почему-то казалось, что нужно. Какое-то безумное внутреннее влечение, словно злая магия, подавляющая волю, заставила ее забрать маленькую душу у Леды. Это не вопрос морали и принципов, это уже теперь вопрос их с Ларсом выживания и продолжения рода. Если брат не готов взять на себя эту ответственность, то ее возложит на свои плечи Сейра, как и полагался на нее отец.

Лея поведала свою историю и уже засобиралась домой. Пока есть время и возможность, она будет приходить каждый день. Когда девушка ушла, оставив русалок наедине, Сейра подсела к брату и обняла его за плечи.

— Времени мало. Ты должен заставить ее забыть о себе, иначе она погибнет. Неизвестно, когда это произойдет, может, сегодня, может завтра. С ней будет то же самое, что с Вергием и Гансом, и со всеми остальными до них. У нас теперь есть ребенок, и больше вовсе не обязательно окучивать двуногих.

— Кто такой Ганс?

— Да так, еще один двуногий.

Ларс только грустно вздохнул. Он и сам собирался разорвать связь с Леей, но никак не мог решиться. «Нужно сделать это сегодня», — каждый раз думал он, но переносил на следующую встречу. Пусть Лея спокойно выйдет замуж, уедет и больше не будет помнить, а значит, и знать Ларса, и тогда никакой любви и привязанности больше не возникнет — значит, Лея сможет жить, и проклятие не будет нависать над ее тонкой шеей.

* * *

Как резко приходила зима в эти края, также внезапно и разгоралась жаркая весна. По пока крестьяне радовались солнцу и готовились к посевам, Сейра впервые прочувствовала все бремя ее положения по мере того, как утроба ее росла и росла. Сначала ей не давала покоя слабость в теле: чешуйчатый хвост отказывался слушаться хозяйку, и каждое движение стреляло болью в животе и спине. Ларс, как мог, заботился о сестре, но не знал, чем ей помочь. Он постоянно подкидывал Сейре ягоды и опавшие с деревьев фрукты, которые росли у воды. Как ни странно, человеческая пища немного возвращала русалку к жизни, по крайней мере, улучшала настроение, но достать ее без Леи было непросто. У русалок было в избытке рыбы, которой с лихвой водилось в озере, но Сейра вертела носом от свежего карпа и окуня. Вечно голодная и страдающая русалка с каждый днем становилась все более раздражительной, а характер из вздорного и требовательного превратился в настоящую «стерву», как сказали бы двуногие. Ларс не знал, куда от нее деться, потому что она постоянно требовала внимания, сочувствия и пропитания. Втихаря бурча на сестру, Ларс все же ее жалел, и иногда он прислонял ухо к ее раздувшемуся животу и слушал, как дитя крутится и толкается внутри. Чутье подсказывало ему, что малыш развивается крепким и здоровым, возможно, даже чересчур.

— Сейра, ты так и не сказала, как тебе удалось раздобыть эту душу, — как-то под утро спросил Ларс, когда они уже собирались спать.

— Я обменяла ее у одной бабы на веревочку с чешуйкой. Мне больше нечего было дать ей ценного.

Ларс ничего не ответил. Он повернулся затылком к Сейре и сжал кулаки до крови в ладонях. Его пугала неизвестность, злило, что он не владеет никакими знаниями об их с Сейрой происхождении, о роли проклятия в их роду. Возвращаясь к действительности, он не имеет представления, что делать с ребенком, как растить его, чем кормить. Сейра была так спокойна, словно это был ее десятый детеныш. Она прекрасно держалась, а вот у Ларса от нервного перенапряжения уже начал дергаться глаз.

Глава 2