Сердце сокола

— Знаю, — согласился он и усадил Матильду в кресло. Он относился к ней со всей теплотой и благодарностью, какой только заслуживало ее к нему отношение, но матерью, даже приемной, не считал никогда. Это место было отдано той, что дала ему жизнь, загтпатив за нее своей. Больше никаких жертв Сантьяго не принимал. — Но о собственном счастье я позабочусь самостоятельно, — не терпящим возражений тоном продолжил он. — Тебя же прошу лишь не мешать мне и не усложнять то, что и так сложно.

Матильда нахмурилась.

— Вы весьма своеобразно о нем заботитесь, — заметила она. — Я бы даже сказала, вы его отпугиваете.

Сантьяго усмехнулся.

— Я лишь иду непрямой дорогой, — заявил он. — Как всегда.

Матильда поморщилась.

— Вы же знаете, что я не понимаю ваших аллегорий, сеньор, — недовольно напомнила она. — Скажите прямо, что вы хотиге, и я обещаю вас послушаться.

Сантьяго качнул головой. Знал он, как Матильда слушается. Может, отъезд Кристины в Патио-верде был в данной ситуации и не худшим решением?

Вот только занимать этим было совсем некогда.

— Сеньора Веларде должна чувствовать себя в этом доме желанной гостьей! — отрезал он, и Матильда немедля вскинула на него глаза.

— Гостьей, сеньор? — нарочито удивленно уточнила она. Сантьяго прищурился: объяснять он не собирался.

— Я все сказал. А ты все услышала, — закончил разговор он, а теперь, вспоминая об этом, сожалел о своей непозволительной несдержанности. Злился на Кристину за ее несвоевременное вмешательство и ускользнувшую разгадку тайны и отомстил столь постыдным способом. И ничего, по сути, не исправил, позволив Матильде думать, что не считает Кристину чем-то ценным и незыблемым в своей жизни, как следовало бы в отношении супруги. И пусть он добился от кормилицы обещания не досаждать больше сеньоре Веларде, вряд ли за столь малое одолжение заслуживал истинного Кристининого восхищения, столь легко пробившего его оборону, что стоило только поражаться.

Что такого особенного сказала Кристина, что заставило его на пару мгновений забыть об их уговоре и едва не наделать глупостей? Нет, не слова, а именно это восхищение затуманило разум, и Сантьяго шагнул вперед, взял Кристину за подбородок, то ли подчиняясь ее взгляду, то ли подчиняя ее себе и чувствуя, как сильно стучит в груди…

Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Снова этот аромат, снова эта нежность и доверчивость — и неуместные, почти преступные желания, в которых Сантьяго отказывался себе признаваться. Потому что никогда ему еще ничего так не хотелось, как накрыть этим утром Кристинины губы своими и узнать их вкус.

Совершенно сумасшедшая идея, памятуя об их уговоренности и его отношении к собственным обещаниям. Ни разу в жизни Сантьяго не нарушал данного слова — и уж не с Кристиной начинать столь пагубную практику. Не ее доверие испытывать на прочность. Ей причинило боль открытие того, что Виктория разыгрывала перед ней спектакль, который к ней не имел никакого отношения, а вероломство с его стороны ее просто сломает. Не льстя себе, Сантьяго сейчас имел полное право считать себя последним оплотом ее веры в человеческую доброту и заботливость и не хотел его разрушать. Какие бы шальные мысли ни приходипи ему в голову.

И как бы ни стучало сердце.

Что ж, пришла пора оставить Кристину в Нидо-эн-Рока, а самому вернуться в королевский дворец. И за новыми заботами забыть все несвоевременные глупости. Сантьяго не сомневался, что у него получигся. Уж слишком непростые задачи он перед собой ставил. И примирение с Рейнардо было, пожалуй, одним из самых сложных.

Однако сюрпризы на этом пути уже поджидали его сразу за главными дворцовыми воротами.

— Сеньор Веларде, — отвесил ему поклон выступивший навстречу капитан Руис.

— Его величество велели встретить вас и незамедлительно проводить в его покои.

Сантьяго с удивление вскинул брови. Кажется, за последний год Рейнардо ни разу не отдавал подобного приказания, предпочитая как можно реже видеть своего телохранителя, и Сантьяго хотел надеяться, что за ночь его отсутствия не произошло никаких неприятных сюрпризов.

— Его величество в добром здравии? — невозмутимо поинтересовался он. Капитан отвесил еще один поклон.

— Немного бледен, но решителен, — загадочно ответил он, и Сантьяго решил оставить расспросы, предпочгя сделать выводы на основании собственных наблюдений. Не хотелось, конечно, наткнуться в королевских покоях на гвардейскую засаду и следующие тридцать лет провести в тюрьме по обвинению в клевете на самого регента Керриллара, но об этом Алехо бы предупредил. Как бы он ни дорожил своим местом, платить за него жизнью брата он бы не стал.