Сердце сокола

— Именно этим я и занимаюсь весь последний год, ваше величество, — напомнил он. — С той самой секунды, как заступип на место отца. И я без единого сомнения отдам за вас жизнь, как отдал он, независимо от того, верите вы в это или нет. Я знаю, что такое долг, и ни у одного человека на свете нет повода обвинить меня в том, что я отказываюсь от взятых на себя обязательств!

Рейнардо смотрел на него с завидным вниманием. Вряд ли, конечно, поверил. Но держался весьма достойно — и Сантьяго не мог этому не радоваться. Ночь явно пошла королю на пользу.

Как, впрочем, и ему самому.

— Я не желаю, чтобы ты расплачивался своей жизнью за мой скипетр, — наконец произнес Рейнардо — и так серьезно, что Сантьяго стало смешно.

— По счастью, это не вам решать, ваше величество, — заметил он. — У меня есть еще три с половиной месяца, чтобы исполнить волю вашего отца и сохранить вас для Эленсии. И я был бы очень благодарен, если бы на этом пути вы не ставили мне палки в колеса.

Рейнардо покачал головой и снова устремил взгляд в потолок. Потом неторопливо прошелся по кабинету, словно счигая узоры на паркете. Сантьяго терпеливо ждал, чувствуя, что в эти минуты решается, возможно, не только его судьба, но и судьба всей Эленсии. И не ошибся.

— Ты считаешь, что я буду хорошим королем? — задумчиво спросил Рейнардо, и это был именно тот вопрос, на который Сантьяго сегодня ночью нашел ответ.

— Вы уже хороший король, ваше величество! — со всей искренностью сказал он.

— Вы думаете о своем народе и имеете неподдельное желание сделать их жизнь лучше. Уверен, именно таким видел своего преемника ваш отец! И я очень рад, что соларовская кровь наконец пробудилась в вас и направила по верному пути!

— Соларовская кровь, Сантьяго, течет и в твоих жилах, и в жилах Виктории, — все с той же строгостью напомнил Рейнардо. — Если это единственный твой аргумент, то по всему выходит, что вы были бы ничуть не худшими правителями, нежели я. Или даже лучше: что ты, что Виктория обладаете, помимо крови, еще одним неоспоримым достоинством: твердым характером, на который не способен повлиять никто другой.

Я же, боюсь…

Тут Сантьяго уже не выдержал, рассмеявшись вопреки всей серьезности поднягой Рейнардо темы.

— Простите мне мое веселье, ваше величество, — пояснил он в ответ на недовольно-недоуменный взгляд кузена, — но уж не вам жаловаться на отсутствие характера! О вашем упрямстве уже складывают легенды, а тот факт, что вы столько лет противостояли нападкам на Кингина Керриллара, оставаясь при своем мнении, говорит о несокрушимом стержне в вашей душе, даже если пока вы его не осознаете. Именно такой стержень необходим правигелю: он станет ему опорой и поможет преодолеть любые невзгоды. Нет, ваше величество, даже не пытайтесь переложить эту ношу на чужие плечи. Она не по силам ни мне, ни Виктории. И мы не желаем ее, как бы ни убеждал вас сеньор регент в обратном!

Рейнардо поморщился на его последнюю фразу, однако на немедленную защиту наставника не бросился. Лишь снова прошелся по комнате и остановился у окна. Спина его напряглась, а плечи распрямились.

— Виктория уверена, что я должен привлечь тебя на свою сторону, считая сильным союзником и опасаясь за мою безопасность, — словно говоря сам с собой, сообщил Рейнардо. Сантьяго пожал плечами.

— Я всегда был и остаюсь на вашей стороне, ваше величество! — заметил он. — Даже если некоторые мои поступки кажутся вам возмутительными, на самом деле они направлены лишь на то, чтобы защитить вас. Иногда — и от вас самого.

Рейнардо резко качнул головой: последнее фраза кузена ему явно опять пришлась не по вкусу. Однако он снова сдержал гнев, чего раньше ему никогда не удавалось, и это не могло не воодушевлять. Сантьяго не кривил душой, когда говорил про характер короля и его внутренний стержень, и не понимал только, почему раньше этого не замечал, исполняя взятый на себя долг вопреки собственному мнению о мягкотелости Рейнардо и его недееспособности на троне. И почему это поняла Кристина. Могло быть, что вовсе не просьба Алькона вынудила ее напомнить королю о его обязанностях, а именно это понимание?

Сантьяго женился на очень умной женщине и совершенно напрасно не захотел к ней прислушаться.

— Отныне я избавлю тебя от столь неприягной обязанности! — произнес Рейнардо и, обернувшись, испытующе посмотрел на него. — Обещаю не отвергать твои слова прежде, чем сделаю какие-то выводы. Но и ты должен рассказывать мне обо всех своих замыслах! Не желаю выглядеть глупцом в ваших с Викторией играх! И ты, если действительно считаешь меня своим королем, поклянешься исполнить мой приказ!

Наверное, Сантьяго при желании нашел бы лазейку даже при столь откровенном давлении, но память несвоевременно подбросила ему воспоминание о Кристининой боли из-за его притворства, а ведь ей он был совсем чужим человеком. В отличие от кузена, имевшего право на правду хотя бы на основании кровных уз.