Сердце сокола

Что получит Виктория, если Рейнардо перестанет быть королем? После женитьбы герцога Веларде Солара на неподходящей сеньорите именно инфанта становилась второй в списке претендентов на эленсийский престол, но только в статусе замужней женщины и в полном подчинении своему супругу. To есть никакой власти она не получала и даже в случае смерти мужа могла стать в лучшем случае регентом при малолетнем сыне, а в худшем — просто бывшей королевой. При таком раскладе брак с Андресом для честолюбивой Виктории был даже более выгоден: там и королевство побогаче, и супруг поуступчивее. Относительно же Керриллара у Виктории вряд ли могли иметься существенные заблуждения, даже если ее чувства к нему действигельно превратились в нежные. Вот если бы на месте Керриллара оказался какой-нибудь слабоумный принц, Виктория при нем могла бы обрести столь любимую ею власть. Но регента при всех его недостатках отнести к слабоумным было никак нельзя, а потому Сантьяго не торопился утвердиться в своих подозрениях насчет кузины. Тем более что у него не имелось против нее ни единого доказательства, а вот факты против подобной версии казались неоспоримыми. И самым главным был тот, что Виктория и регент долгое время вообще не общались. To есть они перекидывались, конечно, едкими фразами при свидетелях, но без оных не встречались ни разу, в чем Алехо, обеспечивающий безопасность регента, Сантьяго заверил. А без встреч и без общения не могло быть и сговора. И Сантьяго снова возвращался к тому, с чего начался этот новый этап в его карьере королевского телохранителя: он должен был найти того, кто пытался отравить Викторию.

Или убедиться, что того не было вовсе.

Конечно, он начал расследование в тот же день, как все произошло. Едва уложив Викторию на кровать, отправился на кухню и выяснил у сеньоры Флорес, был ли перед фестивалем на кухне кто посторонний и не случалось ли чего необычного. Необычного — нет, не случалось, все строго по заведенному, тем паче праздник на носу, дел полно.

— А уж чтобы мы кого чужого на кухню пустили — бог с вами, сеньор герцог, разве мы враги вам и самим себе? — развела руками сеньора Флорес, однако следом осеклась. — Вот только забирал поднос с мороженым новый лакей — я такого никогда не видала. Но он в нарядном был и уверенно так шагал — я и мысли не допустила…

Сантьяго кивнул, не сомневаясь в ее искренности. Вот странность, в королевском дворце он, помимо Алехо, доверял только четверым людям — и всех четверых он взял у Кристины. Словно ее чистота и преданность передались и им, давая ему возможность глотнуть свежего воздуха в этом застенье даже в ее отсутствие.

Лакея, разумеется, не нашли, и Сантьяго мог пенять лишь самому себе за привычное невнимание к прислуге. По показаниям опрошенных он получил определенный портрет злоумышленника. Этот портрет был уже две недели развешан на каждом углу столицы, но разыскать преступника среди восьмисот тысяч эленсийцев задачей оказалось непосильной, и каждый новый день только подтверждал этот факт. Кем бы ни был таинственный лакей и с какой бы целью ни явился во дворец, услышать о нем снова Сантьяго не надеялся, а потому лишь усилил охрану его величества и сам старался не отходигь от него ни на шаг.

Рейнардо, однако, был от этого далеко не в восторге, и произошедшее с сестрой несчастье отнюдь не убедило его соблюдать осторожность. Он не преминул поставить кузену в вину недосмотр за Викторией, и в таком тоне, что Сантьяго пришлось напомнить, что он является исключительно королевским телохранителем, который, судя по цветущему виду Рейнардо, неплохо справляется со своей задачей. Если же его величеству угодно озаботиться безопасностью инфанты, то он может выбрать ей охрану по собственному вкусу.

— Надеюсь только, что вы не счигаете сеньора Керриллара достойной кандидатурой на этот пост! — уколол он напоследок, заставив кузена помрачнеть.

При всей приязни — былой или настоящей — к своему наставнику Рейнардо совершенно не одобрял их нынешних отношений с Викторией. Он считал договор между двумя государствами нерушимым и не хотел терягь дружбу с Аделонией из-за капризов сестрицы, и Сантьяго был рад, что хоть в этом они с кузеном были на одной стороне. Потому что его подозрения в адрес сеньориты Марино возмущали Рейнардо донельзя, грозя расстроить и без того некрепкую дружбу.

Слежку за ней Сантьяго установил с того самого момента, как Алехо рассказал ему о найденной в дневнике Перлы записке регента. Он не разделял уверенности товарища в том, что королевская фаворитка не станет рыть себе яму, работая в постели Рейнардо на сеньора Керриллара, а потому последний месяц Перла Марино Динарес не делала ни шага без сопровождения гвардейцев. Как ни забавляло это ее и как ни бесило Рейнардо, отныне не имевшего возможности уединиться с любовницей и в собственной постели, Сантьяго был непреклонен.