Сердце сокола

Вот только сердце рядом с ним не замирало и не трепыхалось в неописуемом волнении. И не скучало, и не ждало встречи. И поглядывать на Фино исподволь, когда он не видит, совсем не хотелось. И бежать за ним хоть на край света, едва только он улыбнется и предложит какое-нибудь баловство. Впрочем, никакое баловство Фино и не предлагал. Он был очень, очень правильным и порядочным, и ни за что не заставил бы Милагрос испьгтывать неловкость или краснеть от собственных желаний. Милагрос должна была бы гордиться тем, что ей оказывал внимание такой молодой человек.

А ей с ним было невыносимо скучно.

Две недели. Они были с Бино всего две недели после того, как сеньора Веларде представила их — будто взрослых — друг другу и оставила наедине, а Милагрос казалось, что она знает Бино всю жизнь. И всю жизнь они вместе замышляют какие- нибудь веселые проказы, и тут же вместе их осуществляют, и покатываются со смеху, когда все удается, и спасаются бегством, когда попадают в неприятности, и доверяют друг другу, как самые лучшие друзья.

Бино помог Милагрос расплатиться за очередные оскорбления Пилар. Та тогда не выбирала слова, отчитывая Милагрос за косорукость прямо при Бино, и он, не стерпев, ответил в ее защиту в таких выражениях, что Пилар даже слово вставить не могла; только открывала и закрывала рот, будто вытащенная из воды рыбина. А потом, когда она, возмущенная и побежденная, убралась от них подальше, Бино, не осуждая Милагрос за покорность и не задавая унизительных вопросов, заявил, что подобное «этой фифе спускать никак нельзя». И они не спустили.

Набрали в местном саду муравьев и запустили их в ящик с нижним бельем Пилар. Сколько было крика, когда Пилар муравьев обнаружила и потом не один день вычищала свои сорочки и панталоны, поминая всех приспешников ада и грозя незнамо кому местью. Связать нашествие насекомых с Милагрос она не сумела. А Милагрос и сейчас, спустя почти месяц после того происшествия, вспоминала защиту Бино с самой теплой благодарностью и все тем же неукротимым волнением в груди. Перед ними порой отступала даже нанесенная им непростительная обида, и Милагрос приходилось снова воскрешать в памяти тот ужасный момент, когда Бино посмотрел на нее обвиняющим взглядом и заклеймил новым позором — не разбираясь, не спрашивая, отказавшись от былого доверия и перечеркнув все то, что для Милагрос стало таким важным. Мог ли друг так поступить? Милагрос не сомневалась в ответе и знала, что никогда не забудет ему этого предательства и не простиг его. И ждала Бино лишь для того, чтобы взять у него письмо для сеньоры Веларде, а потом гордо развернуться и, не сказав ни слова, уйти навсегда. Зная, что однажды перед ним откроется истина, за которую Милагрос расплатилась искалеченной рукой, и он пожалеет о том, что так отнесся к ней, но будет уже поздно. Милагрос больше никогда не подпустит его так близко, как однажды подпустила, потому что знает, на что он способен и на что способны люди с действигельно чистыми душами. Сеньор Эдуардо Веларде, сеньора Кристина, сеньора Сабалете. Они не отвернулись от нее и не осудили, а дали ей возможность доказать, чего она на самом деле стоит. И Милагрос душу бы продала за этих людей. Но не за Бино. Больше не за него.

Приедет или нет? Не Бино, конечно: он, очевидно, вообще больше никогда не появится в Нидо-эн-Рока, — но хотя бы его брат? Чтобы еще раз на мгновение обмануться их внешностью и ощутить тот небывалый подъем чувств, который возникал, когда на горизонте появлялся силуэт всадника, направляющегося к поместью и погоняющего лошадь изо всех сил. Бино всегда так делал, желая выгадать для их встречи несколько дополнигельных минут, а Фино вел своего коня вальяжно, с чувством достоинства, чтобы Милагрос или кто другой не нашел повода посмеяться над его поспешностью или неуклюжестью. Милагрос даже представигь себе не могла, какие обстоятельства способны заставить Фино нестись оголтелым галопом, а потому не поверила себе, когда, услышав лошадиный топот, посмотрела на ведущую в столицу дорогу и увидела на ней одного из братьев Кастро. Ошибиться она не могла даже на таком расстоянии: слишком сильно и слишком часто ждала. Вот только…

Милагрос поднялась на ноги и отряхнула платье, снимая несуществующие травинки и смертельно боясь снова поднять глаза. Не могло это быть! А если могло — то что ей теперь делать? Как себя вести? Все правильные и давно придуманные решения вылетели из головы в тот же самый миг, как Милагрос поняла, что всадником был Бино. И даже затихшие чуть в отдалении шаги не позволяли обмануться. Бино никогда не манерничал, стараясь следовать этикету, но это был он, и у Милагрос перехватило дыхание, не позволяя разогнуться и посмотреть наконец Бино в лицо.

Однако он сам помог.

— Откуда у тебя это клеймо? — столь категоричным тоном потребовал ответа он, что Милагрос, задохнувшись от возмущения, наконец выпрямилась.

— Нарисовала! — с озлоблением ответила она и прищурилась, глядя на Бино. — Нравится мне, когда люди от меня шарахаются и пальцем на меня показывают! Как ты!