Сердце сокола

Выдала — и тут же опешила от собственной наглости. Вот уж чего никогда за ней не водилось! Но, кажется, пришла пора меняться.

Бино немного побледнел, однако лишь крепче сжал кулаки.

— Не ври! — еще жестче проговорил он. — Я ненавижу лгунов: они всей нашей семье жизнь испортипи!

Милагрос хмыкнула. Вероягно, ей следовало бы ему посочувствовать, да только ей тоже испортили жизнь. А семьи у Милагрос вовсе не было.

— И я, конечно, была одной из них? — презрительно бросила она и гордо отвернулась, чтобы отправиться в поместье. Сеньора Веларде могла бы сегодня ей гордиться.

Однако Бино думал иначе. Рванул наперерез и больно схватил ее за руку.

— Мне надо знать! — с неожиданным надрывом выдохнул он. — Сеньор герцог сказал, что тебя не имели права клеймить! Тогда почему? Кто это сделал?!

Милагрос отвела глаза от его горящего взора. Он словно хотел услышать опровержение тому, что она лгунья. А она испытывала лишь горькую обиду и разочарование оттого, что для доверия ему потребовались доказательства.

— Отпусти, — негромко сказала она, но что-то в ее голосе заставило Бино повиноваться. Он бросил на нее еще один взгляд исподлобья и упрямо остался на месте, не желая сдаваться окончательно. Милагрос ковырнула носком землю, не зная, что теперь делать. И словно какая-то внутренняя сила толкнула ответить: — Это плата за любопытство. Я оказалась не в то время не в том месте.

Бино резко выдохнул и перевел взгляд на прикрытое браслетом запястье с клеймом. И вдруг вскинул брови, будто в каком-то осознании.

— Чтобы никто не поверил в то, что ты увидела?

Милагрос передернула плечами. Она ничего особенного тогда и не видела. Пилар обнималась с каким-то верзилой, и это выглядело так забавно, что Милагрос невольно хихикнула. А вот дальше ей было совсем не до смеха. Кошмар, мучивший ее не одну ночь и грозивший испортить жизнь. И если бы не сеньора Веларде с ее заботой и милосердием, может, Милагрос и утопилась бы в том самом пруду, где познакомилась когда-то с Бино. Но с тех пор она стала гораздо сильнее. И не нуждалась ни в его прозрении, ни в его прощении.

— Им это отлично удалось, — равнодушно проговорила она, не собираясь больше ничего рассказывать.

— Но я не жалуюсь: зато теперь мне понятно, кто друг, а кто им только притворяется. Жаль, что ты оказался из вторых. Но тут уж ничего не поправишь.

Бино стиснул зубы так, что они скрипнули, однако не отступил ни на полшага.

— Что-то с братом ты не так чистоплюйничаешь! — заявил он. — Он рассказывал мне, как ты его привечаешь. Или ему и это можно простить?

Милагрос сердито фыркнула.

— И простила, и привечаю! — отрезала она. — Потому что он понял свою ошибку и извинился. И даже не спрашивал, откуда у меня клеймо. Просто поверил, Бино, — вот такая вот малость, на которую ты оказался не способен. Счел меня лгуньей и клеветницей. Или думал, что я стану оправдываться и уговаривать?

— Ты не станешь, — буркнул он, и Милагрос чуть пригихла. Ну же, пришла пора разворачиваться и уходигь, как сама себя наставляла. Зачем же оставалась на месте и как будто чего-то ждала? Ведь все уже давно понятно, и Бино даже не пыгался оправдываться. Отказался от нее еще тогда и не собирался возвращать. Просто… любопытничал… — Я не умею извинягься и никогда не буду этого делать! — неожиданно продолжил Бино и пнул небольшой камушек, запрыгавший по пыльной дороге. Милагрос смотрела на него и не смотрела на Бино. Нет так нет — к чему вообще весь этот разговор? Однако Бино еще не закончил. — Откушал в свое время по самое не хочу, теперь предпочитаю отвечать за свои поступки, а не выпрашивать милостей. Устроит тебя такой расклад, Милагрос? Ты мне нравишься, иначе я вообще не стал бы всего этого затевать. Так что я отработаю, если захочешь. Или уеду, если ты все решила окончательно. И с братом… — тут он снова скрипнул зубами, но все же не опустил головы, — тоже решила.

Милагрос теперь смотрела на него во все глаза. Он… что только что сказал? Что она ему нравится? Вот так вот, по-настоящему, как девушка? Нет, Милагрос предполагала, конечно, что он не просто так общался с ней, и защищал, и придумывал все эти веселые проказы, но и представить себе не могла, что он скажет о своих чувствах вслух. В груди стало так горячо и радостно, как не было еще никогда в жизни. И разве в извинениях и отработке дело? Лишь одно имело значение.

— А если ты еще какую гадость про меня узнаешь? — не отвечая ни на один из его вопросов, вполголоса поингересовалась она. — Снова поверишь, Бино? И осудишь, не спрашивая? Ведь другие люди лучше, искреннее, а я с этим клеймом на всю жизнь. И доказательств у меня никаких, только мое слово…

Он резко выдохнул и шагнул вперед, оказавшись вдруг очень близко.

— Кто это сделал, Милагрос?! — прямо ей в лицо потребовал ответа он. — Мне все равно, что ты там услышала, это пусть сеньор герцог выясняет. Но эта мразь, что тебя изувечила, теперь мое дело! И я даю слово, что она ответит за все свои злодеяния!

Не поняв ничего про герцога, Милагрос тем не менее нахмурила брови.