Сердце сокола

— А я хочу успеть к падре Овидио, пока он не отправился спать.

Эстер еще раз внимательно посмотрела на него, потом прижалась к его груди и глубоко вздохнула.

— Я так люблю тебя, Алехо, — снова призналась она. — И когда я от тебя сбежала… У меня не хватило сил далеко уйти. Я просто рьщала под каким-то розовым кустом. Там меня и нашла твоя матушка. Обняла, по голове погладила — совсем как ты сейчас. Начала рассказывать, какой ты болван и какое у тебя доброе сердце. Как будто я этого не знаю. Я и сказала ей, что ты самый лучший и что я не могу навлечь на тебя проклятие и новые несчастья.

— Какое еще проклятие? — нахмурился Алехо. Вот уж не ожидал он от матушки подобного поступка. Решил, что она привычно постебалась над ним да и думать забыла, а она, выходит, пошла Эстерситу на путь истинный наставлять?

Нет, Алехо уже совсем ничего не понимал!

— Мама… моя мама, — уточнила Эстерсита и коротко вздохнула у него на груди. — Перед тем как во дворец отправиться, заставила меня клягву Примадонне дать, что я никогда не прельщусь знатным сеньором и не позволю себе поверить знакам его внимания. Ее бывший хозяин жизнь ей сгубил, и она не хотела, чтобы то же самое произошло и со мной. Наверное, она тогда уже знала о моей любви к тебе и боялась, что из-за нее я наделаю глупостей. Я пообещала, конечно, я ведь тогда и не надеялась, что ты меня заметишь, а никто другой мне и не был нужен. А когда ты поцеловал меня, а после и замуж позвал…

— Ты не хотела нарушать клятву? — наконец понял Алехо, и Эстерсита судорожно вздохнула, еще сильнее сжимая пальцы.

— Я не хотела навлечь на тебя новую беду, разгневав Примадонну, — призналась она. — Я бы не простила себе такого греха. Мне проще было отказаться от тебя, и я бы так и сделала, если бы не твоя матушка. Она выслушала меня и одобрила мое решение…

Алехо застонал от бредовости всего услышанного. Клятвы, истории пятнадцатилетней давности, страхи, не стоившие теперь выеденного яйца, — и маманя, поддержавшая Эстерситу в желании испортить сразу обе их жизни…

— Мне плевать на все на свете проклятия! — сквозь стиснутые зубы проговорил он и покрепче перехватил руки Эстерситы, чтобы она даже не думала, что может снова сбежать. — Единственное несчастье, которое может со мной произойти, это твое отречение…

Но Эстерсита замотала головой и прижалась к его руке губами.

— У тебя чудесная мама, — неожиданно проговорила она. — Она сказала, что клятвы нельзя нарушать, да только моя клятва к тебе никак не может относиться, потому что, когда я ее давала, ты еще не был бароном, а был такой же босоногой деревенщиной, как я и она.

— Узнаю маманю, — хмыкнул Алехо, но Эстерсита в своей радости его не услышала.

— Пресвятая Дева, это было так хорошо! — счастливо выдохнула она. — Ведь правда же, не может Господь наказывать за то, что я не знала о твоем происхождении! Я обещала, конечно…

— Ты обещала не прельщаться на титул и отказала мне из-за него, — со всей серьезностью ответил Алехо, почувствовав, как для нее это важно, и не желая бросать тень на их совместную жизнь перед самым ее началом. — Ты обещала не веригь знакам внимания, но я не оказывал их тебе и не пытался обмануть твое доверие. Я предложип тебе себя — всего и целиком, — а об этом в твоей клятве, кажется, не было ни слова. Если этого недостаточно, я откажусь от титула; правда, боюсь, тогда меня попрут из армии и нам придется жить на довольстве твоей матушки. Зато она наверняка пересмотрит свое отношение к клятвам и твоей добропорядочности.

Эстерсита хрюкнула, очевидно представив себе эту картину, а потом испытующе посмотрела на Алехо.

— Значит, не боишься? — проникновенно спросила она. Он подтянул ее ближе к себе и дунул ей в лоб.

— Я боюсь только тебя потерять. И пожалуй, пока не поздно, хочу поклясться святому Викентию, что ни за что этого не допущу.

Эстерсита снова прыснула и потерлась щекой о его щеку.

— Тогда бежим к падре Овидио, — шепнула она и потянула его во дворец.

Глава пятьдесят четвертая: Коронация

Никогда еще Кристина не видела столицу такой нарядно-торжественкой.

Главная улица и Дворцовая площадь были убраны красно-золотыми цветами Соларов. На каждом доме развевались флаги с королевскими гвоздиками. Большой оркестр, выстроившись на побережье, играл праздничные марши. Местные жители в нарядных одеждах собирались на улицах, переговариваясь, на что-то указывая, и от каждого из них так и веяло ожиданием и предвкушением.

Чем ближе Кристина подъезжала к Кафедральному собору, тем плотнее становилась толпа; громче — разговоры; разношерстнее — зрители. Если поначалу из окон кареты она видела лишь крестьян и ремесленников, то у соборного крыльца собрались уже представитель мелкопоместного дворянства. Случись сегодняшнее событие полгода назад, место Кристины было бы среди них. Теперь же ей полагалось кресло в первом ряду, почти у самого алтаря, где Рейнардо Солару Аррангасу предстояло совсем скоро произнести торжественную клятву и стать полноправным правителем Эленсии.

Сегодня наступил благословенный день его коронации.