Сердце сокола

— Почему твои просьбы вечно похожи на угрозы, Сантьяго? — поинтересовался он. — Впрочем, я готов сделать скидку на твое ранение и ссору с супругой. Полагаю, ты с ней так и не виделся, иначе вряд ли пришел бы искать сеньору Веларде в моей спальне.

Глубоко внутри словно бы развязался один из жгутов, не дающих свободно дышать. Сантьяго перевел взгляд в пол, заставляя себя покорно ожидать продолжения. Он должен был услышать правду от кузена, а не поддаваться воскресшей надежде. Слишком неверна та могла оказаться.

Рейнардо вздохнул и откинулся на спинку софы.

— Что ты хочешь от меня услышать? — наконец жестко, но без всякого издевательства в голосе проговорил он. — Предлагал ли я сеньоре Веларде стать моей любовницей? Нет, не предлагал: я давно уже научился не повторять собственные ошибки, а кроме того, слишком благодарен ей за участие к моей судьбе, чтобы позволять в отношении нее подобные непристойности. Предлагала ли она мне в любовницы себя? Нет, не предлагала: кажется, только ты на всем свете способен заподозрить Кристину в распутстве. На протяжении всего нашего танца, будь он неладен, она восхваляла тебя и твои достоинства, стараясь убедить меня в том, что мы одна семья и что никто лучше тебя не справится с ролью моего телохранителя, и к его окончанию я счел возможным с ней согласиться. Если ты думаешь, что после подобных од в твой адрес у меня вдруг возникло извращенное желание овладеть именно этой женщиной, то ты еще больший безумец, чем я мог себе представить. В отличие от тебя, у меня нет недостатка в женщинах, Сантьяго, и присланный мне в подарок кошелек, из которого я извлек тот злосчастный ландыш, лучшее тому подтверждение. Им не нужно доказывать, что я лучше кого-то другого: они знают об этом сами и готовы душу продать за лишнюю минуту моего к ним внимания. Пусть я не испьгтываю к ним той нежности, что вызывала у меня когда-то сеньорита Даэрон, в настоящий момент меня более чем устраивают такие отношения, ибо последнее, чего я желал бы в нынешних реалиях, это терять подобно тебе голову и портить отношения с людьми, от которых, возможно, зависиг моя жизнь и будущее моей страны. Полагаю, не нужно объяснягь, сколь противна мне была сегодня даже мысль о том, чтобы пойти с тобой на примирение? Мы никогда не были друзьями, но все же

я был вправе ожидать от тебя по меньшей мере уважения к своему королю, а по большей — понимания, что мне чужда подлость. Или ты считаешь, что только герцог Веларде способен на порядочность? В таком случае мне искренне жаль тебя, кузен: ты живешь в куда более страшном мире, чем я, со всеми моими потерями и разочарованиями.

По мере того, как он говорил, лицо у Сантьяго все сильнее жарило чувством заполняющего стыда. Рейнардо разъяснял ему столь очевидные вещи и делал это с такой легкостью, что оставалось лишь изумляться собственному ослеплению и еще яростнее сверлигь взглядом пол, не позволяя себе прервать кузена и начать оправдываться. Кажется, никогда еще у Сантьяго не возникало потребности обелягь собственные поступки, как и желания это делать. Но Рейнардо бил точно в цель, очевидно зная кузена куда лучше, чем тот предполагал, и не жалея для него жестоких открытий. Впрочем, Сантьяго не желал жалости. Он заслужил каждое слово обвинения в свой адрес и хотел лишь немедленно загладить свою вину перед Кристиной. Его удивительной женой, которой он так и не сподобился сказать ни о ее удивительности, ни о ее очаровании, напрочь лишивших его разума.

— Благодарю за откровенность, ваше величество! — не сделал он и секундной паузы после того, как Рейнардо закончил свой выговор. — Не сказать, что она была чересчур приятна, но мне давно ее не хватало. Могу я теперь пожелать вам всего доброго и откланяться? Исправление собственных ошибок не терпит промедления.

На мгновение на лице Рейнардо промелькнуло явное одобрение, однако от новой шпильки он все же не удержался:

— И даже не станешь проверять мою спальню на предмет укрытия в ней преступников? — иронично поинтересовался он. Но Сантьяго только поклонился.

— Я пришлю к вам надежного человека, ваше величество! — заявил он и уже в дверях услышал возмущенное:

— Не смей!

Усмехнулся, однако и не подумал послушаться. Быстро спустился в комнату Алехо и вручил ему, заспанному, патент королевского телохранителя.

— Прикрой, пока не вернусь, — проговорил он в ответ на недоумение в капитанских глазах, — Постараюсь надолго не задерживаться.

— Ты уезжаешь? — изумился Алехо. — Сейчас? Не ты ли говорил, что самое опасное время начнется после коронации и надо задействовать все резервы…

Сантьяго положил ему руку на плечо, останавливая.

— Здесь ты сможешь меня заменить, — ничего не объясняя, заявил он. — А там только моя ответственность. И только мне за нее отвечать.