Сердце спящего духа

– Номут, ты ответишь за это, – Рене был в отчаянии от беспомощности.

– Конечно-конечно. Мне так часто это говорили, что я почти поверил.

Улыбнулся даже Архот.

– А ты, девушка! Не хочешь поцеловать юношу? Он ведь тебе нравится, – толстяк откровенно глумился, чувствуя свою безнаказанность, – А может, м-м-м… что-нибудь более… экзотическое? Что-нибудь прекрасное. Ведь в этом мире так много зла. Сделай что-нибудь доброе… на прощание. Для меня и моего друга.

– Вот тебе прекрасное, – сухо отозвалась Ирмуна, – На прощание… для тебя и твоего друга.

Камень вспыхнул. Винно-красный луч ударил в грудь Номута, а затем и Архота.

– Что это? – Архот держался за грудь, словно прислушиваясь.

– Это – сердце, – спокойно ответила Ирмуна, – Ты просил добро? – повернулась она к Номуту, – Я вернула тебе твоё сердце. Настоящее человеческое сердце. Самое доброе, что только может быть на свете. А уж каким оно будет, зависит только от тебя.

– Вешай, вешай немедленно! – вдруг заорал Номут.

Однако Забияка не спешил. Он удивлённо переглянулся со своими головорезами, достал нож и прикинул на руке. Физиономия его озарилась. Переглянувшись с разбойниками, он расплылся в глупой ухмылке. Словно не веря своему счастью, он ещё раз подбросил нож и обронил понимающий взгляд на свою шайку…

– Что ты тянешь? – завизжал толстяк, – Вешай! Я кому сказал?

Спрыгнув с дерева, Забияка перехватил оружие в правую руку, и молча поднял глаза на Номута. Архот вдруг понял всё… и побежал. Толстяк оказался то ли не таким понятливым, то ли не таким проворным…

Его били долго, остервенело, ломая рёбра, сладостно хекая. Всё время, пока дети выпутывались из сетей. Номут визжал на весь лес. В конце концов, Рене выбрался и отбросил путы в сторону.

Визг Номута сломался и перешёл в предсмертный хрип…

Дож обретённый

Наступили настоящие холода. Снег укрыл землю толстым ковром, замёл все тропинки. Приходилось идти, держа путь по Солнцу. Ветер продувал до костей. Продукты подошли к концу. Дети вымотались до предела. А человеческое жильё всё не попадалось. Теперь Солнце несло с собой только холод. Но ещё страшнее были мглистые зимние ночи, когда с неба сыпался снег вперемежку с дождём.

Девушка чувствовала себя плохо. Она простыла, и теперь надрывный кашель буквально выворачивал её наизнанку, лишал последних сил. Рене тащил её на себе вторые сутки, когда вдруг услышал стук топора. Где-то очень далеко работал дровосек. Или плотник. Юноша свернул на звук.

Под вечер они вышли из леса. Люди. Много. Человек сорок. Увидев детей, некоторые бросили работу, подбежали…

Рене очнулся в тёплой кровати. В маленьком бревенчатом домике. Было жарко. В соседней кровати спала Ирмуна, раскидав волосы по подушке. Сокровище Стражей венчало её голову даже во сне. Камень казался безжизненным, только где-то в самой глубине тлел маленький красноватый огонёк. Яростно поглощая поленья, гудел огонь в небольшой печурке. Пожилая женщина что-то помешивала в кастрюльке.

– Эх, парень, – сетовала женщина, – До чего довёл девчонку! Да какую девчонку! Такую девчонку любить надо… беречь надо. А не по лесу зимой шастать. Где глаза твои были? Поморозил всю, дурень лиловый. Чего надумал, а?

Она яростно что-то поворошила в кастрюльке, отряхнула ложку и зачерпнула какой-то желтоватой жидкости.

– Ласточка моя, девочка, – ласково обратилась она к Ирмуне, – На-ка, выпей, золотко…

Женщина подняла ей голову и влила отвар в рот. Девушка что-то сонно пробормотала, не открывая глаз.

– Где мы? – спросил Рене.

– Где-где? В кровати, – отозвалась женщина, – Где ты только одежду такую нашёл, лазоревый мой?

– Да нет… я не про кровать. Что это за место?

– Место? – пожала плечами женщина, – Просто место. Просто холм… просто лес… просто река. Когда-то здесь был город. Древний, красивый. По легенде, его ещё Стражи основали. Только сказки всё это. Стражей-то на самом деле нет. А город так и звали: Страж-город. Потом пожгли его. Осталось одно пепелище. Потом и пепелище пропало, малиной-травой поросло.

– А… Ворота? Ворота целы?

– Да что ты… Свет с тобой! Какие ещё ворота?

– Ворота Времени…

– Милый, – всплеснула руками женщина, – Как тебя поморозило-то! На-тко, ещё отварчику выпей!

– Не надо мне отварчику, – отмахнулся Рене, – Два столба каменных, один покошен слегка. Между ними река течёт…

– Есть такое место… – растерялась женщина, – Прямо здесь и есть. Да только что тебе в нём? Сказка это… легенда. Про Чиару…

– Про кого? – опешил Рене.

– Про Чиару. Ведунья сказала, здесь надо город-то ставить. Стражи, мол, хранить его будут. Враги подступят – придёт из ворот Чиара, чудище такое, с хрустальным мечом, и порубит их в капусту! Сказка, конечно. Но место удобное…

Юноша вдруг заметил, что плечи девушки трясутся в приступе беззвучного хохота.

– А меч? Где мой меч? – заволновался Рене.

– Какой меч? Тряпки твои – вон лежат. Кто на них позарится? Что за узлы ты намотал, не знаю. Никто развязать не смог! А больше у вас ничего и не было. Ещё вот украшение у девочки твоей… и всё! Тоже непростое: хватишь, а пальцы мимо проскакивают…