Сердце убийцы

Кардинальные меры возымели эффект. Ныне хмирские шеры выбирают для перерождения равно женскую и мужскую суть, и простолюдинки больше не являются собственностью мужчин, но имеют собственный гражданский статус и равные с мужчинами права перед законом. Однако патриархальные традиции по-прежнему сильны, женщины считают хрупкими драгоценными цветами и в основной массе своей полностью довольны своим местом в обществе.

С.ш. Ленора Клери Пламя, «История Огня»

Дайм шер Дюбрайн

25 день пыльника. Хмирна, Тан-До

— Не желаете ли узнать последние новости Фьоны, мой светлый шер? — раздался звонкий и нежный голосок Синь Лю, прекраснейшей из дочерей императора Хмирны.

Дайм пожал плечами и кинул еще горсть рисовых шариков в пруд. Новости империи его не слишком интересовали, да и сама империя казалась далекой и слегка затуманенной. Он даже знал, почему. Ци Вей сразу по пробуждении объяснил, что ментальное здоровье восстанавливается дольше и сложнее, чем физическое, поэтому Дайму лучше не вспоминать некоторые события до полного выздоровления. А чтобы Дайм отнесся к этому предписанию всерьез, Ци Вей дал ему кристалл с записью, сделанной лекарем.

Даже смотреть его содержимое было больно и… хуже, чем больно. Это выворачивало наизнанку, и казалось, что искалечено не столько тело того светлого шера, сколько его душа, самая его суть.

Признаться себе, что в той записи — он сам, Дайм до сих пор не мог. Что-то не позволяло.

«Нормальный инстинкт самосохранения», — усмехнулся тогда Ци Вей и предложил вернуться к этой теме месяцев через шесть, а лучше через год-два.

Срок в год или два Дайму не понравился. Он сам не смог бы сказать, почему. Просто ему показалось, что это слишком много. Что-то там, в туманной империи Фьон, безвозвратно исчезнет за год. Поэтому Ци Вей разрешил сократить срок «ментального покоя» до полугода.

За половину этого полугода Дайм успел осмотреть все древние монастыри близ Тан До, перезнакомиться со всеми семьюдесятью прямыми потомками Ци Вея, а с тремя его младшими дочерями чрезвычайно близко, выучить хмирский, прочитать сотню мудрых, но очень коротких книг и озвереть от скуки.

Красота и веселый покладистый нрав Люн Си скуку эту слегка смягчал, но… Еще немного, и Дайм начнет рисовать птиц и цветы. Монохромно и глубокомысленно, как лягушка на листе лотоса.

Уж лучше новости из Фьоны, хоть какое-то разнообразие. Опять же, если он услышит что-то о своем отце, императоре Брайноне… Может быть, он что-то вспомнит? Что-то, что не помешает шисову ментальному покою.

— Я буду рад, если ты почитаешь их для меня, моя ласточка.

Люн Си мило порозовела, став под цвет своего шелкового, с широкими рукавами и поясом-бантом ки. Учтиво поклонилась и присела на скамейку рядом с Даймом. Ну как рядом. В паре локтей. Ближе — неприлично, и совершенно неважно, что Люн Си уже носит его сына и считается его «комнатным цветком».

Странные все же обычаи в Хмирне. Как объяснил Алый, настоящие древние человеческие обычаи, возникшие еще до того как Драконы подарили людям свою кровь, и задолго до того как сам Алый объединил Хмирну из сотни мелких, вечно враждующих мандаринатов.

Да. Половина тех коротких книг была об истории Хмирны. Очень древней истории. Потому что историю не древнюю Дайм даже читать не мог. Скучно же, когда из века в век все благополучно, народ богатеет и образовывается, искусство и ремесла процветают, традиции соблюдаются. Из всех событий — праздники. Сорок девять праздников в году, священное число. Из них семь, разумеется, особенно важных, и один — самый-самый торжественный, занимающий целых семь дней. А еще раз в сто лет случается Великий Праздник Возрождения, когда император умирает, и на смену ему приходит новый. Все тот же Алый, только в юном теле.

Люн Си невероятно горда. Она родит сына как раз к Возрождению, а значит, именно он станет новым императором. А она — матерью императора.

И ничего, что Ци Вей — ее отец. Она станет матерью своего отца. У нормального человека голова кругом, а хмирцам — нормально. И Люн Си обещает Дайму, что когда станет императрицей-матерью, позволит ему остаться при ней Отцом Неба. Это очень, очень почетно! Он сможет носить алый шелк и на праздниках сидеть по левую руку Ци Вея!

Место по левую Дайма как-то не тронуло, а вот алый шелк…

Сердце странно кольнуло. Так печально и сладко, словно его обнял кто-то невероятно близкий и необходимый…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍