Сердце убийцы (ЛП)

Я не могу этого сделать, звучит как заезженная пластинка, я повторяю одно и то же снова и снова, но, похоже, это не имеет значения. Чувствую я или нет, что могу это сделать, похоже, у меня не будет выбора, попытаюсь я сбежать или нет. Каждый раз, когда я пытаюсь сбежать, мне кажется, что он все время рядом, на шаг впереди меня.

— Мы возвращаемся в отель. — Левин с отвращением качает головой. — И на этот раз ты не уйдешь от меня.

— Я ненавижу его, — шепчу я. Кажется ребячеством произносить это вслух, но это правда, и Левин внезапно смотрит на меня, гнев в его глазах слегка тускнеет.

— Гришу. — То, как он произносит это, не вопрос. Он знает, кого я имею в виду. И здесь, в холодной тишине моей квартиры, мне кажется, что это, возможно, единственное место, где я могу по-настоящему быть честной со своими чувствами, в своем месте, каким бы захудалым, неловким и холодным оно ни было.

— Да. — Это слово вылетает из воздуха, которое я вижу. Здесь так чертовски холодно, что я почти рада тому, что руки Левина в перчатках лежат на моих плечах, предлагая немного тепла, его большое тело так близко к моему, что это дает небольшую передышку от холода. — И то, что он сделал со мной…

— Ты сказала, что он не причинил тебе вреда. — Голос Левина суров, но его лицо не выглядит таким злым, как его голос. — Ты солгала мне об этом? Поэтому ты сбежала?

— Нет. — Я тяжело сглатываю, глядя на него снизу вверх. — Есть и другие виды боли, которые не являются физическими, Левин. Я думала, что Гриша любит меня. Я думала, что люблю его. И теперь он просто еще один отвратительный, жуткий богач, который хочет трахнуть женщину, которой еще немного за двадцать, потому что ему наскучила его жена. Все, что он говорит и делает, вызывает у меня отвращение, тогда как всего несколько дней назад это меня заводило. Такой эмоциональный удар…

— Я знаю об эмоциональной боли, Лидия. — Тон Левина звучит как щелчок хлыста в морозном воздухе. — На самом деле, это хуже, чем узнать, что любовник женат.

Гнев и обида вспыхивают во мне мгновенно. 

— Я потеряла своих родителей много лет назад. Я знаю, что это не худшая эмоциональная боль, которую может испытывать человек, но это не обязательно должно быть соревнование по писанине, Левин! Я просто не хочу трахаться с мужчиной, от которого у меня мурашки по коже только потому, что ты пытаешься заставить меня, особенно когда...

Я замолкаю, обдумывая то, что вот-вот должно было сорваться с моих губ. Особенно когда вместо этого я хочу тебя. Из этих слов не вышло бы ничего хорошего. Ничего. Особенно когда этот человек сам в данный момент держит меня в тисках, глядя на меня так, словно хочет прикончить меня на месте.

— Хватит! — Левин снова трясет меня, на этот раз не так сильно, но это не имеет значения. Мои зубы уже стучат от холода. — Меня тошнит от этого, Лидия. Сколько раз я должен повторять тебе, в какой опасности ты находишься? Я не выбирал эту работу. Я не могу выбирать, так же, как и ты не можешь выбирать, сотрудничать тебе или нет. Я уже говорил это, но повторю еще один гребаный раз, просто чтобы посмотреть, дойдет ли это до твоей головы. Если ты не будешь сотрудничать со мной, кто-нибудь другой возьмет верх, и они скормят мне мои гребаные яйца за то, что я все испортил раньше, и заставят тебя делать то, что они хотят. Ты подставляешь наши задницы под удар своим детским поведением.

Он не дает мне шанса ответить. Он мертвой хваткой сжимает мое предплечье, таща меня к входной двери. 

— Подожди! — Я задыхаюсь, пытаясь остановить его. Мои деньги... — Моя сумочка все еще лежит на кровати, набитая тем, что мне удалось вытащить из банкомата, и тем, что я припрятала в своей квартире.

Левин смотрит на меня с едва скрываемой яростью. 

— Прекрасно, — выдавливает он, отпуская мою руку. — Понятно, но, если ты попытаешься еще что-нибудь выкинуть... — он смотрит на окно напротив моей кровати, как будто я могу попытаться выйти из него. — И поторопись. Я устал мерзнуть в этой дыре.

Последняя часть причиняет боль, но я ничего не говорю. Это дыра, но я чувствую к ней большую привязанность, больше, чем раньше, и я могу сказать, что Левин совершенно потерял терпение. Я хватаю свою сумочку с кровати, цепляюсь за нее, прежде чем вернуться к Левину, который выталкивает меня в коридор.

— Ты собираешься забрать остальное обратно, не так ли? — Спрашиваю я тихим голосом. — Или все это. — Он легко мог просто забрать содержимое моего кошелька, прежде чем заморозить мои счета.

— Нет, — хрипло говорит Левин. — Ты закончишь эту работу, Лидия. После этого, насколько я понимаю, мы можем больше никогда не увидеться. Мы можем забыть, что это дерьмо когда-либо происходило. Ты можешь оставить себе гребаные деньги, но ты не выйдешь из комнаты снова, я позабочусь об этом.

— Что ты… — Я замолкаю, когда он бросает на меня взгляд, явно предназначенный для того, чтобы заставить меня замолчать, и тяжело сглатываю.

— Просто помолчи, пока мы не вернемся в отель. Как ты думаешь, ты сможешь это сделать?