Сердце убийцы (ЛП)

— Возьми себя в руки, Волков. Она обычная девушка. Скорее всего, в Москве есть еще сотня таких девушек, как она. Когда это будет сделано, найди одну, найди двух, черт возьми, найди пятерых, если хочешь, и трахай их всех сразу, пока не насытишься. Но не позволяй себя убить из-за...

Я слышу, как она тихонько хнычет из спальни.

Черт возьми.

Я достаточно успокоился, чтобы не выходить из себя из-за нее, но мое возбуждение упрямо отказывается спадать. Я чувствую, что был в состоянии полу-твердости или даже больше с тех пор, как она проснулась в этой комнате, и это, откровенно говоря, изматывает.

Я даю себе еще несколько минут подышать, брызгаю на лицо холодной водой и вытираю его полотенцем, прежде чем вернуться в спальню.

Вид Лидии, прикованной наручниками к моей кровати, ничуть не менее возбуждающий, чем это было раньше.

Блядь.

Она не совсем борется с наручниками, вероятно потому, что она достаточно умна, чтобы понимать, что ей от них никуда не деться. Но она слегка ерзает поверх пухового одеяла, немного повернув голову, чтобы я не мог видеть ее лица.

Моя первая мысль – что она притворяется, что ей нужно в туалет, чтобы освободиться от наручников. 

— Лидия? — Я произношу ее имя, надеясь, что она посмотрит на меня, но она продолжает отводить взгляд, ее кулаки сжаты над наручниками.

— Лидия, посмотри на меня. — Я хмурюсь, в меня закрадывается легкое беспокойство, я хочу убедиться, что с ней все в порядке, по крайней мере, настолько в порядке, насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах.

Она все еще отказывается подчиняться. Она зла на меня. Что ж, я могу это понять, но у меня есть причина для того, что я сделал, и она в безопасности для нас обоих. Я кружу вокруг кровати, борясь с собственным разочарованием, пытаясь заговорить с ней, и тут я вижу ее лицо и сразу понимаю, что происходит и почему она не смотрит на меня.

Ее челюсть сжата, взгляд по-прежнему упрямо отказывается встречаться с моим, даже когда я стою прямо перед ней, а губы плотно сжаты, так же плотно, как и ее бедра.

— Лидия. — Я понижаю голос, произнося ее имя на этот раз по-другому, так, как я хочу его произнести. Насыщенным и гладким, как шоколад, или шелковистая кожа голосом, тот вид соблазнения, который… о боже мой, я действительно мог бы использовать на ней.

Ее глаза встречаются с моими, и волна чистой, нефильтрованной похоти проходит через меня, когда я узнаю этот взгляд.

Она зла, да, но это не причина, по которой она не хочет смотреть на меня или почему она ерзает. Ее лицо раскраснелось, щеки порозовели, а в глазах появилось то самое стеклянное выражение, которое я так хорошо знаю.

Я сразу вспоминаю, как она отреагировала, когда я прижал ее к двери в тот первый день, как это меня возбудило. Сейчас она реагирует примерно так же, и я готов поспорить, что это выводит ее из себя ничуть не меньше, чем меня сегодня.

У Лидии Петровы, знает она или нет, есть извращенные стороны.

И одна из них определенно – связывание.

22

ЛЕВИН

На мгновение кажется, что все мои мысли разом улетучиваются, кроме одной, сосредоточенной на розовощекой, слегка извивающейся девушке на кровати передо мной. Это смешно. Это безумие. Я стискиваю зубы, пытаясь перестать смотреть на нее, перестать думать о каскаде неуместных мыслей, проносящихся в моей голове, но я не могу.

У меня и раньше были женщины, связанные в моей постели, но никогда при подобных обстоятельствах, и никогда такие, как она. Я не знаю, что в ней такого, но она выглядит невероятно красивой, даже больше, чем когда-либо несмотря на то, что ничто из того, что на ней надето, даже отдаленно не сексуально. Она раскрасневшаяся, без макияжа, сердитая, а волосы растрепаны вокруг лица. Она выглядит для всего мира как дикая кошка, и, клянусь богом, я хочу позволить ей вонзить в меня свои когти.

— Левин. — Она почти рычит на меня, это первое слово, слетевшее с ее губ с тех пор, как она пыталась убедить меня не приковывать ее наручниками к кровати, и звук моего имени на ее губах пронзает меня, усиливая поток желания, который в настоящее время сводит меня с ума.

Я такой чертовски твердый, и дрочить – последнее, чем я хочу заниматься прямо сейчас. Чего я хочу, так это погрузить свой ноющий член между ее губ, между ее ног, погрузиться в ее тепло и почувствовать блаженное облегчение от ее теплого мягкого языка или тугой киски, поглаживающей меня до оргазма.

— Пожалуйста, отпусти меня, — всхлипывает она, и мое внимание возвращается к ней. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами раскрасневшаяся, и это, наряду с моим затяжным разочарованием по поводу ее поведения, является единственным оправданием того, что слетает с моих губ дальше.

Легкая ухмылка кривит мои губы, когда я смотрю на нее сверху вниз. 

— Зачем? Ты определенно выглядишь так, как будто тебе это нравится.

Глаза Лидии распахиваются шире, чем когда-либо, занимая огромную часть ее нежного личика, когда она смотрит на меня. 

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — шипит она, и я коротко смеюсь.