Сердце убийцы (ЛП)

Я киваю, во рту у меня внезапно пересыхает, а сердце бешено колотится в груди.

— Хорошо. — Левин ведет меня к лестнице, подталкивая нас обоих вниз по лестничному проходу, пока мы не оказываемся на улице. Он останавливает такси и позволяет мне сесть в него первой, не столько для того, чтобы быть джентльменом, сколько для того, чтобы не дать мне шанса сбежать, я уверена.

Обратная дорога напряженная и безмолвная. Рука Левина лежит на моей, но в его прикосновении нет ничего романтического или сексуального. Это просто способ удержать меня, не вызывая подозрений у водителя такси, хотя я не думаю, что ему было бы насрать в любом случае. В этом городе каждый день видят все хуже.

Я чувствую оцепенение, когда мы поднимаемся обратно в гостиничный номер, который в данный момент больше похож на тюремную камеру, чем на что-либо другое, Левин – мой тюремщик, а меня, сбежавшего заключенного, тащат обратно.

Он поворачивается ко мне, как только мы оказываемся в лифте, его голубые глаза пронзают мои. 

— Я не позволю тебе продолжать подвергать кого-либо из нас опасности, Лидия. Клянусь богом, я занимаюсь этой работой несколько лет и видел, как это делается ни раз, и я никогда не встречал такой бескомпромиссной женщины, как ты, когда дело доходит до...

— Может быть, они были просто бесхребетными, — выплевываю я, отводя от него взгляд. Я не могу смотреть на него, потому что сочетание гнева, разочарования и влечения становится слишком сильным. Я продолжаю спрашивать себя, тот ли это человек, на которого я бы посмотрела дважды, если бы встретила его на улице, и я не могу ответить на этот вопрос. Он невероятно красив, с его точеными чертами лица, яркими глазами и мускулистым телом, но я не могу с уверенностью сказать, обратила бы я на него внимание больше, чем на любого другого красивого мужчину. Я прохожу мимо множества из них каждый день и тут же списываю их со счетов. Я уверена, что он чувствует то же самое ко мне, я могу признать, что я не уродина, но я и не супермодель. У меня обычные светлые волосы, которые вьются на холоде и в жару, голубые глаза, как у тысячи других девушек в этом городе, и приятная фигура со средним размером груди. Я никогда не думала о себе как о сногсшибательной женщине, просто я та, кто умеет красиво ублажать.

Но когда мы с Левином находимся в одной комнате, кажется, происходит что-то, еще какая-то химия, какой-то магнетизм, от которых мне хочется вырвать ему сердце через нос и одновременно повалить его на себя в постели, и я могу сказать, что делаю тоже самое с ним. Это заставляет меня хотеть взорваться разными способами, и я не знаю, сколько еще я смогу это выносить. Я вообще не знаю, смогу ли я, именно по этой причине я и сбежала сегодня.

Звонок на наш этаж звенит, когда я погружаюсь в размышления, хотя бы о том, как не сойти с ума, и Левин быстро хватает меня за плечо и вытаскивает наружу, подталкивая к своей… наше комнате.

— От тебя останутся синяки, — жалуюсь я. — Гриша будет гадать, что случилось, если у меня будут синяки…

— О, теперь ты беспокоишься о Грише. — Левин бросает на меня абсолютно уничтожающий взгляд, затаскивает меня в комнату и захлопывает за нами дверь, запирая ее. — Ты придумаешь оправдание, если понадобится, ты умная девочка, но я не думаю, что тебе это понадобится. Я довольно хорош в том, чтобы не оставлять следов.

В этот момент он доволок меня почти до кровати, поворачивая лицом к себе, когда произносит последние слова, и я чувствую, как учащается пульс, когда его глаза встречаются с моими. Я ненавижу это, но не могу сдержать свою реакцию на него. Он так близко, держит меня грубо, но не настолько грубо, чтобы причинить боль, рассказывает мне о том, как он не оставляет следов, и мой пульс бешено колотится в горле не только из-за страха.

— Если ты пошевелишься, Лидия — с этим предупреждением он отпускает мое предплечье, и мне требуется мгновение, чтобы даже осознать, что он сказал, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться или попытаться убежать снова. Прежде чем я успеваю полностью осознать это, он лезет в ящик рядом с кроватью и что-то достает, и у меня нет времени сделать перерыв.

Он двигается быстрее, чем должен быть способен человек его габаритов. Кажется, что в течение секунды холодный металл сжимается вокруг моего запястья, а затем он обхватывает другой конец вокруг столбика кровати.

Я моргаю, пытаясь осознать то, что вижу.

Наручники. Он надел на меня наручники. И в другой руке у него еще одна пара.

— Левин! — Я выкрикиваю его имя, не в силах полностью осознать происходящее. — Что ты… ты не можешь…

— О, я, конечно, могу, — уверяет он меня. — Ложись на кровать.

— Я…

Черт. Слышать, как Левин Волков, мой похититель, таким тоном приказывает мне лечь на кровать, пока одно из моих запястий приковано наручниками к кровати, заводит меня больше, чем следовало бы. От этого по мне пробегает дрожь, я застываю на месте достаточно надолго, чтобы он издал стон разочарования.