Сердце умирает медленно

Я в отчаянии опустила плечи. Он виновато улыбнулся и вошел в помещение. И вдруг что-то заставило меня насторожиться. Звук. Мелодия, которая доносилась изнутри и оборвалась, как только дверь в помещение закрылась.

Набравшись смелости, я вошла следом за парнем и очутилась в огромной аудитории с высокими потолками, заставленной и стульями, и самыми разнообразными инструментами.

К счастью, никто из присутствующих не обратил на меня внимания. Юноши, девушки и пожилая женщина, вероятно преподавательница, были погружены в происходящее действо: посредине зала начинали играть музыканты.

Невысокий, тощий паренек выдавал пробирающую буквально до костей тончайшую трель из нежных нот на флейте. За его спиной пышная блондинка, скользя подушечками пальцев по клавишам, подхватывала эту божественную мелодию, оживляя ее звуками рояля. Стоящие возле них полукругом юные особы в одинаковых голубых кофточках занесли смычки над скрипками и виолончелями, готовясь вступить.

И тогда меня окончательно пригвоздило к полу. Клянусь, слезы сами брызнули из глаз, стоило грустным звукам заполнить помещение. Я уже не искала девушку в синем, на подсознательном уровне я понимала, что не найду ее здесь. Но вот она – та самая мелодия, трогающая до глубины души всех слушателей, замерших в немом восторге.

Вот почему незнакомка меня сюда привела.

Руки музыкантов порхали над инструментами, а перед моими глазами проносились, словно волны, дивные картины. Цветущая зелень, благоухающие цветы в тенистых зарослях кустарника, блестящая гладь озера и мерный шум воды, падающей со склона…

Мелодия возвращала меня туда, где я никогда не бывала. В те места, которые я видела только во сне. В места, воспоминания о которых были заложены в моем сердце. И это я осознавала совершенно твердо.

Музыка прошивала насквозь, наполняла меня до краев, бередила душу. Она оказалась столь пронзительно печальной и красивой, что чувство счастья и тревожной безвыходности, попеременно сменяя друг друга, захлестывали беспощадным цунами и заставляли меня дрожать в такт мелодии.

Как прекрасно и невыносимо! Я стояла, слушала и не понимала, как музыканты вообще выносят подобное напряжение: передают эмоции через ноты, не позволяя ни собственной душевной слабости, ни чувствам, резонирующим с произведением, внести диссонанс в общую нить мелодии.

– Что это? – спросила я, когда зал взорвался аплодисментами.

– Вы о чем? – улыбнулся молодой человек, вслед за которым я вошла в аудиторию.

– Я о… – взмахнула руками. – Обо всем…

Он рассмеялся:

– Не понимаю.

– Что это за музыка? – перешла на шепот, потому что преподавательница начала что-то говорить студентам.

– А… – парень качнул головой. – Рольф Лёвланд, – улыбнулся еще раз. – «Сад Эдема»[7].

– Спасибо, – покачнулась я.

– Вы плачете, – он подхватил меня под локоть.

– Знаю.

-18-

Размазывая слезы по лицу, я выбежала из здания и понеслась прочь. Мне было страшно. Дико страшно. До безумия.

Видения, слуховые галлюцинации, призраки – это уже слишком. Либо у меня опухоль растет в голове, либо мне самое место в психиатрической клинике. С нормальными людьми ничего подобного не происходит.

Потом я сбавила шаг и поплелась по улице, с трудом понимая, где нахожусь и куда мне нужно идти, чтобы добраться до парка, где меня, возможно, никто и не ждет. И, честно говоря, мне стало все равно.

Я упрямо отказывалась верить в чушь, которую рассказывали по телевизору про клеточную память, передающуюся с донорскими органами. Не собиралась и теперь принимать происходящее всерьез.

Всему должно быть свое объяснение. Например, лекарства. Их очень много, даже чересчур. У каждого целый список побочных действий – вот и ответ. Скоро мой организм приспособится и перестанет реагировать на химию. Либо я привыкну к видениям, не такая уж это и большая плата за возможность жить, дышать и строить планы на будущее.

– Привет.

– А-а-а! – ударившись обо что-то или об кого-то, я упала прямо на пятую точку.

– Эмили! – руки Дэниела протянулись ко мне и коснулись плеч.

Я подняла на него затуманенный слезами взгляд и вцепилась пальцами в его рубашку.

– Ох… – никак не получалось отдышаться. – Это ты… – с облегчением отпустила его и закрыла ладонями лицо.

– Что с тобой? Что случилось? – вместо того чтобы помочь мне встать, он присел рядом на асфальт.

Нужно собраться, не показывать постороннему человеку свою панику и отчаяние, но я еще сильнее разревелась. Захлебываясь слезами и жадно хватая ртом воздух, чувствовала, как Дэниел сначала робко гладит меня по плечу, а затем уже смелее притягивает к себе и сжимает в объятиях. Вдыхая его запах, я продолжала сотрясаться в рыданиях, а видя, что на рубашке от моих слез расплываются влажные круги, стучала зубами в тщетной попытке перестать плакать.

– Ну… что такое? Эй… – его голос успокаивал, топил меня в мягком бархате заботы и понимания. Убаюкивал.