Сердце войны

Сулакан со смешком простер руку.

— С чего бы мне беспокоиться о них?

Когда Сулакан по кругу двинулся к завесе из ткани, Ричард начал свой танец, повторяя каждый шаг императора, чтобы держать дистанцию, и продвигаясь к машине предсказаний.

Сулакан, не отрывая глаз от меток изоляции, сперва ринулся к подвешенной ткани подобно быку, бросающемуся на красную тряпку. Он поднял руку, словно собираясь откинуть ткань или сорвать ее, но так и не прикоснулся к ней. Отдернув руку, он сделал шаг назад и повернулся к Ричарду.

— Может, ты умен и опасен, но на этот раз ты сделал что-то бесполезное, — он махнул рукой в сторону ткани. — Меня смущает причина, по которой ты беспокоишься из-за всяких мелочей, — он выпрямился, восстановив самообладание. — Впрочем, неважно. Я здесь, чтобы покончить с этим.

— Как и я. Видишь ли, метки изоляции на этой ткани нужны, чтобы я точно знал, что ты не сможешь уйти. Я хочу быть уверен, что ты не сбежишь, — Ричард продемонстрировал императору неискреннюю улыбку. — Я не хочу, чтобы мне пришлось гоняться за тобой и в конечном итоге вытаскивать из какой-нибудь укромной темной дыры.

Сулакан пристально смотрел на него, но не пытался доказать, что может уйти, если захочет. Они оба знали, что у него не выйдет, по крайней мере до тех пор, пока эта ткань с древними метками изоляции преграждает выход.

Ричард повернулся и положил ладони на Регулу. Краем глаза он заметил, как император Сулакан поднял руки, собираясь призвать свои оккультные силы.

— Время возвращаться домой, — с улыбкой сказал Ричард Регуле.

Он сунул в уши затычки из мягкого воска, утрамбовал их большими пальцами, а затем молниеносно снял перевязь с мечом и положил его поверх трех черных как сама смерть шкатулок Одена. На сверкающих ножнах были выгравированы  древние символы, служившие ключом к силе.

Оккультные силы Сулакана заставили комнату содрогнуться, и пыль тоненькими струйками посыпалась с потолка. Ричард чувствовал силу, вцепившуюся в него в попытке разорвать на части.

Прежде, чем стало слишком поздно, Ричард глубоко вдохнул и запрокинул голову.

Настал его черед.

Призвав всю свою силу, Ричард издал мощный крик, высвобождая зов смерти из глубин своей души. При помощи могучего дара, который Ричард скрыл под слоем яда в самом центре своей сущности, он вытолкнул наружу ядовитый зов смерти.

Из-за затычек из воска он ничего не слышал, но знал, что комнату наполняет крик смерти. Из глубин своей сущности он выпустил на волю ярость своего дара, смешанную с гневом меча, наконец, позволяя дару направить зов смерти вверх и наружу.

Сулакан прижал ладони к ушам.

Крича, Ричард стиснул руки в кулаки. По комнате начала кружить тьма, затягивая пыль и грязь. Все тряслось. Пол содрогался. Аккуратные стопки металлических полосок вдоль стен опрокинулись, и пластинки разлетелись по полу. Вихрь тьмы, который вращался все быстрее, начал подхватывать металлические полоски, всасывая их в себя.

Машина предсказаний задрожала.

Стоявшие на ее крышке три шкатулки Одена, поверх которых был положен меч, схлопнулись в одну шкатулку, и из нее вырвался резкий, ослепительный свет, который исходил из самого центра тьмы — мира мертвых внутри Регулы. Луч света выстрелил вверх, разрывая потолок и унося с собой каменные блоки. Свет Одена, вырвавшийся из комнаты Регулы, пронесся по Саду Жизни, разрушил стеклянную крышу и взлетел в ночное небо, к звездам. Обломки и стекла брызнули во все стороны от луча света, и ночь превратилась в день.

Вихрь тьмы закручивался вокруг струи ослепительного света Одена, и Регула, не выдержав мощи освобожденных сил, начала разваливаться на части. Шторм подобрал с пола металлические пластинки и закружил их, словно это были клочки бумаги и мусора, подхваченные бурей. Ричард кричал что было сил, позволяя смерти покидать fuer grissa ost drauka. Машина разрушилась, и ее обломки затянул в себя вращающийся шторм света. Едва соприкоснувшись с ослепительным пламенем, обломки превратились в пыль.

Из горла Ричарда вырывался мощный крик, но в голове у него стояла абсолютная тишина.

Сулакан на другом конце комнаты отчаянно пытался призвать свои силы, чтобы спастись, но как только он отнял руки от ушей в попытке направить оккультные силы, в него ворвался зов смерти. Свечение его духа раскололось и вспыхнуло яркими красками, но в следующий миг оно стало чернее ночного камня. В то же время его земная оболочка смялась, а потом рассыпалась на куски, которые становились все меньше и меньше, пока не обратились в пыль, которую подхватил ослепительный свет в центре тьмы, вращающейся в пустоте между мирами.

Ричард позволил дару изгнать из себя остатки яда смерти, а свет поглотил их и унес с собой. Наконец, Ричард мог прекратить кричать. Он упал на колени, восстанавливая дыхание и с трудом веря, что он действительно это сделал. Отдышавшись, он вытащил из ушей восковые затычки, которые не позволили ему услышать исторгаемый им зов смерти.

Впервые за долгое время он больше не чувствовал тяжести яда. Он, наконец, освободился от этого.