Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

Савиньяк дожевал свое мясо и как мог изысканно отложил вилку, чувствуя на себе взгляды пары штабных гусаков. Эти усов не носили. Гроза дезертиров Вирстен казался моложе и бесцветней Шрёклиха, Шрёклих — радушней и, пожалуй, умнее Вирстена, а боевых генералов не позвали. Руппи тоже не было — начальнику охраны, пусть и Фельсенбургу, обедать с командующим не по чину. Хотя Бруно мог и банально стеречься: когда ординарцы, втаскивая очередной поднос, раздвинули отделяющий столовую от адъютантской занавес, Арно заметил плечо и шевелюру приятеля. Руппи тряхнул головой, и тут вытканные серебром лебеди сомкнулись, почти столкнувшись клювами. Висела ли эта красота, когда «виконта Зэ» изымали из плена, теньент не помнил, может, и висела; впрочем, тогда Бруно восседал за письменным столом, а кабинеты и столовые, даже походные, украшают по-разному.

Лебеди вновь расступились: пара немолодых сержантов унесла остатки горячего и притащила маленькие тарелочки. Явственно назревал десерт.

— Я глубоко сожалею о гибели графа фок Варзов, — дриксенский фельдмаршал приподнял наполненный ровно на треть бокал. — Вы, герцог, слишком молоды, чтобы осознать: неприятель со временем становится частью жизни.

— Вынужден с вами не согласиться, — ответному жесту Валентина позавидовало бы зеркало. — Гений Лахузы донес мысль о привязанности к постоянным противникам до всех поколений. Я прочел «Час эпиарха» в четырнадцать лет, и монолог саймурского царя, узнавшего о смерти Иадори, заставил меня прослезиться. А ведь я сочувствовал анаксии и знал, что Иадори себя исчерпал, а его преемник нанесет саймурам сокрушительное поражение.

— Вот как? — удивился Бруно. — Известный вам Руперт фок Фельсенбург вряд ли способен на подобное проявление чувств.

— Возможно, мои знания о дриксенской драматургии поверхностны, но я не в силах припомнить ни одного произведения, которое могло бы растрогать господина фок Фельсенбурга, насколько я успел его понять. В свою очередь меня и, подозреваю, моего друга виконта Сэ не трогали и вряд ли тронут пьесы Дидериха, хотя, по всеобщему мнению, они достаточно сентиментальны.

— Моя мать высоко ставит «Песнь о Торстене», — как мог, подхватил знамя изящной словесности Арно, — ее всегда удивляло, что никто на ее основе не написал оперы или хотя бы драмы.

— Дриксен и так есть чем гордиться, — интендант даже пил воинственно. — Вспоминают старье те, у кого нет ничего, кроме прошлого. Уж если сочинять, то про сегодняшние победы! Конечно, вы бы предпочли слушать не о Трех Курганах, а о Торстене. Он для этого достаточно давно умер.

— Я бы не возражал, если б о Торстене сочинили оперу, — Бруно слегка поморщился, — но фок Марге-унд-Бингауэр предпочитает сочинять о нем манифесты. Это делает нежелательным как упоминание о Трех Курганах с нашей стороны, так и о Хексберг — с вашей.

— Сейчас обеим сторонам уместно упоминать Доннервальд и Франциск-Вельде, — фок Вирстен довольно удачно улыбнулся. — По долгу службы я лучше знаю дриксенских преступников, чем талигойских военных, но о герцоге Придде мне слышать доводилось. Вы избавили меня от неприятной обязанности выносить приговор фок Греслау.

— Приговор братьям фок Гетц вам выносить в любом случае, — фельдмаршал с брезгливой миной поднял лежавший рядом с его прибором колокольчик. — У меня подают шадди по-эйнрехтски. Разумеется, вы можете предложенные вам сахар и сливки не использовать.

— Благодарю вас, ваше высочество, — Спрут наклонил голову. — За шадди и за то, что фок Гетц понесет должное наказание.

— Вам, герцог, повезло, — интендант торжественно коснулся усов, в которых зеленели укропные крошки. — Фок Гетц-младший из тех генералов, которых можно застать врасплох. Именно поэтому ему не доверяли участвовать в полноценных кампаниях.

— Все зависит от того, как понимать слово «везение», — холодно возразил начальник штаба. — Если под ним подразумевать счастливое и неожиданное стечение обстоятельств, то бой, в котором пришлось принять участие нашим гостям, к таковым не относится. Герцог Придд, вы согласны?

— Я думаю, что более серьезному, нежели фок Гетц, военачальнику маршал Лэкдеми противопоставил бы генерала Ариго. Возможно, вы еще не знаете, но именно его отход от Печального Языка и ускоренный марш на соединение с основными силами отодвинул генеральную баталию почти на два месяца.

Не знай Арно о выходках однокорытника на Языке, он бы нипочем не догадался, что Придд говорит не с чужих слов. Дриксы и не догадались.

— Фок Рейфер был раздосадован догадливостью командующего талигойским авангардом, — фок Вирстен в самом деле был язвой. — Он полагал, что форт на Долгом мысу будут оборонять более упорно. Похоже, наш шадди.