Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

Впереди, возле самых ног — пропасть, внизу, в тумане, что-то рушится, шевелится, ревет. Там был замок, там будет озеро, черное озеро, в которое станут смотреться сосны… Из черных крон уйдут луны, прилетят птицы, совьют гнезда, чтобы жить, умирать и снова жить, пока не придет пора и этим берегам. Тогда камни вздрогнут, а над обреченной рощей закружатся сперва самцы, а потом и самки. Им будет жаль гнезд и яиц, но в конце концов они улетят. Когда ничего нельзя сделать, нужно улетать, улетать и вить гнезда в другом месте… Темная крылатая тень проносится мимо, опускается на подставленную кем-то руку. Красный камзол, черная перчатка, Савиньяк! Улыбается, он вечно улыбается.

— Капитан, вам что-нибудь нужно?

Еще как! Не сойти с ума и не видеть эту ухмылку.

— Господин маршал, я… прошу направить меня в действующую армию.

— Более действующей у меня нет. — Маршал щурится в темноту, на худой щеке кровь. Чья? — Вы отправитесь либо к герцогу Ноймаринен, либо к графу фок Варзов — на выбор. Когда проснетесь, запишите в подробностях этот сон и приложите к записи просьбу о переводе.

— Господин маршал, простите, я не понимаю.

— Это ваше обычное состояние, но сейчас мало кто понял бы, так что запоминайте. От вас требуется проснуться, записать в подробностях свои впечатления, напиться, проспаться и после обеда явиться ко мне или, если меня не будет, к Вальдесу. Поняли?

— Да!

Вороненый морисский пистолет смотрит в лицо Чарльзу, нет, это взлетает с черной печатки коршун. Разбивается бокал, освободившаяся звезда взмывает в небо, и оно становится красным.

5

— Сэль, если ты это напридумывала…

— Ты меня укусишь? — подруга показала брату кончик языка. — Сам подумай, кто больше похож на придумщика? Мы с Мэлхен толком даже не оделись, и тут вы с господином фок Дахе!

— Мэлхен, — Герард, морщась, принялся застегивать пуговицы на новой куртке, — Сэль не шутит? Если я напился, влез в драку и получил по голове, а господин фок Дахе меня привел домой, так и скажи! Я больше не стану пить, даже если Монсеньор прикажет, я же помню папеньку!

— Ты не напивался.

— Сэль, я с Мэлхен говорю!

— Подруга сказала, как было, — подтвердила гоганни, глядя на ссадину, разделившую щеку Герарда на две неравные части. — Мы накрыли праздничный стол, выбрали украшения и стали причесываться. Закричал Маршал, не воин, а кот. Сэль вышла посмотреть, я спустилась позже и увидела тебя вместе с хромым полковником. Вы стояли у воинской скорлупы, и вас обоих тошнило.

— В том месте убили господина Густава, — добавила Селина и вздохнула. — Мне его очень жаль, но теперь там дверь для выходцев. Живые через нее тоже могут пройти, только потом почти всем будет очень скверно. Нас с мамой от холода к холоду водила Зоя, а вы как-то сами вылезли. Может, ты по голове и получил, но все было на самом деле, и нужно обязательно рассказать об этом Монсеньору.

— Ему не до того… Сэль, я рад, что у вас все в порядке, но мне пора!

— Под самый Излом?

— У нас завтра сражение! Фок Дахе досталось больше, чем мне, пусть он останется у вас.

— Ты тоже ранен.

— Ерунда, переживу… Сэль, мне в самом деле надо! Если я стану отсиживаться в Аконе, когда наши дерутся…

— Станешь. Стол накрыт, а к завтрашнему сражению ты все равно не успеваешь!

— И поэтому буду объедаться в тылу? Не уговаривай меня, я все равно уеду!

— Только сперва поешь и выспишься. В одиночку сейчас не путешествуют, а портить солдатам праздник — свинство. И потом, ты дороги не знаешь.

— Сперва все равно на Доннервальд, а дальше по пути разузнаю.

— Маршал Лэкдеми без тебя обойдется, езжай к Монсеньору.

— Сэль!

— Монсеньор Рокэ — Первый маршал и регент. — Подруга принялась сворачивать испорченную одежду. — Ты должен ему доложить про ваши безобразия. «Фульгаты» знают, где Монсеньор, но сейчас они устроили загул, мы их до утра не найдем. Мэлхен, бери это чудо за шиворот и тащи в столовую.

— Я сам пойду… Ну и хитрюга же ты, Сэль! Ты не врешь? Монсеньор Рокэ в самом деле вернулся?!

— Спроси Эйвона, он его сделал герцогом Надорэа и подсунул нам.

— Эйвона Ларака?! Он же погиб!

— Нет, он тоже вылез, только ничего между Надором и собакой не помнит. Жаль, что он заодно не забыл, что хочет жениться на маме, теперь он будет к тебе с этим приставать. Я выкину это рванье и выпущу Маршала, он в корзине и ему грустно, а вы идите в столовую, пока зайцы со стола не удрали!

— У вас сегодня заяц? — спросил Герард, но в его голосе не звучала прежняя радость.

— У нас много всего, — засмеялась Селина и убежала. Герард провел пальцем по припухшей щеке и взялся за перевязь.

— Сэль с мамой в самом деле ходили с Зоей, — объяснял он, застегивая пряжки. — И отца я два раза видел, когда он уже выходцем стал, но его же сейчас не было!

— Видел ли нар… ты кого-нибудь? — спросила гоганни, думая о Проэмперадоре и нареченном Валентином. — Я поняла, что с вами были двое достойных и много бесноватых.

— Да не помню я, может, и видел! Слушай, у тебя там не остынет?

— То, что должно быть горячим, греется, но долгое ожидание отбирает часть аромата и добавляет резкости.