Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

Нареченный Жермоном генерал легко мог поднять хозяйку Озерного замка, мужчины из дома Савиньяк тоже были сильны, но даже они не испытали бы счастья, вознося в верхнюю спальню красивейшую из правнучек Кабиоховых. Ноша не должна тяготить, а та, которую несут, — испытывать страх падения. Гоганни были для своих еще не рожденных детей погребом жизни и тучность назвали красотой. В Талиге красавицы — сокровище, которым гордятся, но чем легче драгоценность, тем удобней ее защищать и проще показывать.

— Готово, барышня, — «фульгат» улыбался, и Мэллит улыбнулась в ответ.

— Мэлхен у нас храбрая, — Селина уже стояла среди серебряных от инея кустов. — Когда напали разбойники, она вылезла в окно и побежала за подмогой.

— А то мы не знаем! Крохотуля, а отваги на эскадрон!

— Я боялась, — запротестовала гоганни, — но другой дороги не было.

— Ну, эдак и генералы боятся, но идти-то надо.

— Надо, — кивнула подруга, и они пошли; сверкающий сад был прекрасен, а красногрудые птицы на ветке украшали день, как украшает платье яркий цветок.

— Мэлхен, — быстро заговорила Сэль, — я тебе про Надор не все рассказала. Вспоминать не хотелось, а смысла не было, ведь я думала, там все умерли.

— Я не знаю, кого из правнуков Кабиоховых отпустил ставший скверным город, и я тоже желаю забыть.

— Но ты вспомнишь, если к тебе придет знакомый.

— Да, и я хочу, чтобы жили все, но не знаю, станет ли встреча моей радостью.

— Как же хорошо, что ты здесь, — шепнула Селина и открыла дверь. — Пошли на кухню, туда Эйвон не сунется.

— Я подберу травы и пряности для зайцев, они не могут ждать. Имя Эйвон мне неизвестно, кто это?

— Мамин ухажер. — Подруга освободилась от накидки и подбитой мехом обуви, и Мэллит поступила так же. — Теперь он герцог Надорэа, а был граф Ларак. Он влюбился еще в Олларии, когда приезжал за Айри, а в Надоре совсем с ума сошел. Мама не знала, что с ним делать.

— Нареченный Эйвоном подобен капитану Давенпорту?

— Из-за Давенпорта мама бы не плакала, даже если бы его завалило. — Селина вздохнула и оглядела кухню, хотя в ней без приказа не смели менять ничего. — Она бы не радовалась, конечно, но плакать о тех, кто все время дуется, трудно. Такое разве что у ее величества получилось бы, она только мерзавцев не жалела, а капитан Давенпорт — очень порядочный человек. Хорошо, что он сейчас на войне, там ему лучше.

— Ничтожная тоже рада. Если вызывающий жалость жив, то, может быть, жива и названная Айри? Когда смерть разжимает когти, из них могут выпасть двое и больше.

— Нет… — в глазах подруги показались слезы, и Мэллит сделала вид, что озабочена зайцами. Их в самом деле требовалось примирить с теплом, а потом подобрать травы. Гоганни готовила необходимое, а подруга рассказывала, часто вздыхая. Она старалась покорить слезы и покорила.

— Ты ведь слышала о Зое? — спросила Сэль, но ответ был не нужен, и гоганни промолчала. — Сперва Зоя нас с мамой не знала и не любила. Она вцепилась в папеньку, а если бы мама умерла, папенька бы остался с законной женой. Так и будет, если мама не выйдет снова замуж; еще можно стать святой, но это гораздо труднее. Эйвона Зоя побежала спасать, потому что мама сказала, что его любит. Это неправда, только больше она не могла ничего.

— Кубьерта говорит, одна девушка полюбила юношу, но его сердце избрало другую. — Мэллит отсчитала должное количество зерен кориандра и достала ступку. — Девушка с горя заболела. Умирая, она пожелала проститься с тем, кто был ее светом и сердцем. Юноша из жалости произнес слова любви, и они исцелили больную. Ложь принесла беду всем, кроме исцеленной, вошедшей в дом любимого, но не в его сердце.

— Вот именно! Если Эйвон заявится в Альт-Вельдер, маме придется за него выйти ради Зои, и еще потому, что он примется страдать, а это совсем не то, что обиды. Придется оставить графа, то есть герцога, у нас, только выпускать к соседям его нельзя. Тебе помочь?

— Я соединю нужное сама. Когда травы примут друг друга, мы предадим им зайца, только это будет не раньше, чем через два часа. Ты сказала много, а я не поняла ничего. Почему ты не хочешь выпускать герцога Эйвона и не ждешь свою подругу?

— Зое мамин кавалер был важнее. — Глаза Селины были полны слез. — Айри она просто так хотела вытащить, а Эйвона — чтобы папеньку не отобрали. Мы думали, у нее совсем ничего не вышло, она сама так считала, но графа… герцога на тропы выходцев все-таки затянуло. Как оттуда вылезти, он не знал, вот и сидел там, пока не оказался в Кагете у Монсеньора. Если б Айри спаслась, она бы тоже туда попала.

— Монсеньор в Кагете? — гоганни рассыпала тмин. — Но разве заяц с перевязью так далеко?

— В Кагете был герцог Алва, он тоже Монсеньор, ты его не знаешь.

— Я много слышала о Повелевающем Ветрами, он восхищает и вызывает ненависть.