Серебряная клятва

– Это если с Ринарой все хорошо, – напряженно напомнил Хельмо. – Ох… боюсь я измены. Очень боюсь, хоть город и не из таких.

Янгред помолчал. Загадывать он не мог.

Их отдых кончился, но и к Хору они пока не собирались. Хельмо принял еще одно решение – дать крюка через лесистую равнину и заехать в большой город южнее, единственный, который так и не прислал обещанных подкреплений. Все бы ничего, но людей ждали много и хорошо экипированных. Ринара, по словам Хельмо, всегда была одной из верных союзниц. Храбрый город, где родилась сама Рисса, прежняя царица, супруга Вайго. Уже больше месяца он молчал. Гонцы и разведчики не возвращались, в окрестностях ничего не знали: далековато располагались города-соседи. Была лишь Басилия… но там твердили, что все тихо. Странно все выглядело. А ну как город тоже в котле и упрямо сражается? Или правда изменил? Так что тревогу Хельмо Янгред разделял и, когда зашел разговор о крюке, настоял как мог. Благо, был еще вопрос провизии. Басилию, ту самую соседку, в народе звали Житницей. Солдаты соскучились по свежему хлебу и пошли на попятную. Был, конечно, еще вариант разделить их, отправить сразу по прежнему маршруту хотя бы часть… Но царь это вряд ли бы одобрил. Еще давая добро на спасение Первого ополчения, он написал Хельмо прозрачно: «Пожалуйста, не отпускай союзников от себя, не хочу потом пожинать последствия». Не доверял. Проявлял характер, за который его прозвали Сычом. Хельмо посмотрел тогда Янгреду в глаза так виновато, так залился краской, что захотелось провалиться сквозь землю. Особенно когда он стал просить за дядю прощения. Янгред пошутил: «Да не бери в голову, он просто не знает пока, какие мы сокровища», а в глубине души даже выдохнул: и хорошо. Он ведь тоже доверял не всем. Солдаты подустали, мало ли кому взбредет в голову, что условия договора уже можно нарушать? Приставать к местным, отбирать еду? Или занимать чужие дома там, где всем не хватает места? Ему и сейчас-то сложно было контролировать всех. А если еще и расщепятся части…

– Все с ней хорошо, – наконец он постарался улыбнуться. – А если и плохо, – отобьем. Не привыкать.

Хельмо приободрился и, услышав оклик кого-то из восьмерицы, умчался прочь. А вскоре пришло и время отбывать.

Они начали путь порознь; каждому требовалось многое обсудить со своими. В отрядах продолжалось братание: солдаты с интересом приглядывались друг к другу, перенимали слова и обычаи, обменивались чашами и прочими походными мелочами. Некоторые части даже решились перемешать. У таких, правда, как Янгред и боялся, случались склоки, но смешение было неизбежно: кто-то все чаще погибал, иногда от боевой единицы могло в одночасье не остаться ничего. Самый большой такой блок недавно возглавил Хайранг. Двигаясь на лошади рядом, Янгред слушал его доклад о недавнем прорыве:

– А они мне, понимаешь ли, и сообщают: мы с бабами в атаку не пойдем. Я не знаю, что делать, обычно острарцы быстро к эриго привыкают, но это подразделение что-то вот…

– А бабы? – хмыкнул Янгред. Две трети таких историй заканчивались одинаково, но он все равно их любил.

– А Ледяной Клинок выругала их командира, махнула на девушек и сказала: выбирай любую, бейтесь на любом оружии, которое ты выберешь, проиграешь – пойдешь как миленький. Он, дурак, выбрал нашу Листелль, ну, ту самую маленькую, которая круглолицая и заплетает четыре косички… И сказал: кулачный бой. В итоге, конечно же, пришлось им всем идти вместе. Но без этого командира, потому что в себя он пришел только наутро, с большой шишкой во весь лоб. Зато вчера уже явился к ней и просит: выходи за меня!

Янгред засмеялся.

– Такой народ. Все им надо проверить на прочность. На нас опять похоже, нет?

Хайранг обернулся. Люди пели маршевую песню, помесь традиционной огненной и солнечной; слова так спутали, что Янгред разбирал где-то треть. Хайранг потер ухо, скрытое длинной рыжей прядью, и безнадежно махнул рукой.

– Дремучие…

– Отдай им должное, – мирно утешил его Янгред. – Много ли наших, даже хороших солдат могут, например, бежать «черепахой»? Может, пусть тоже чему поучатся у местных?

Хайранг воззрился на него с удивленной досадой, но возразил осторожно:

– Мы не учиться на эту войну пришли. И скорее бы ее закончить.

Солнце обожгло. Или просто кровь прилила к голове? Янгред рассеянно посмотрел вперед, на отряд хорошо обмундированных, недавно влившихся в ополчение острарцев. Мелькнул Хельмо, говорящий с их предводителем, тут же его заслонили.

– Да. Скорее бы, – отозвался Янгред, вновь поворачиваясь к Хайрангу. – И все же ты не прав. Никогда не упускай возможности получить урок, даже горький. Я знаю, за кого ты боишься больше, чем за себя. Но она не любит пустого страха и тем более духоты суждений. Ей нравится здесь, с этими людьми. Не разочаруй ее.

– Я…

Хайранг отвел глаза. Янгред знал, кого он ищет, но эриго двигались далеко. Почувствовал раскаяние: долго ведь сдерживался, не лез, делал невозмутимый вид… И вот, опять. Поучает, намеренно подчеркивает, что знаком с Инельхалль дольше и ближе.