Серебряная клятва

Ночь стелилась ясная, воздух бодрил. Прислонившись к каменной кладке, Лусиль запрокинула голову и лениво стала считать звезды. Нужно же убить время. И отвлечься от дурного сна, который никак не удавалось вспомнить целиком.

Он почему-то вымотал душу – когда Лусиль проснулась, ее тошнило и знобило. Такое в последнее время часто случалось с ней под утро, а сегодня недомогание вовсе разбудило до полуночи. Некоторое время она, обездвиженная неясным страхом, лежала навзничь, глядя вверх, на потолок шатра. Но постепенно сердце успокоилось, осталось только раздражение. Проклятые сновидения. Хоть глотай пилюли, настойки – что угодно, что их прогонит. Странное часто грезилось Лусиль в последнее время. Иногда чудовища, иногда долгие падения в бездну, но нередко – что-то более осознанное, четкое, поддающееся толкованию и вроде даже не ужасное. Ужасало иное: порой казалось, будто сны про нее. Как сегодняшний: со светлым теремом, звонким смехом, белокурой девочкой, робко сжимавшей ее ладошку, прежде чем разбежаться прятаться. Сестра, подружка?

Лусиль отвела глаза от неба, поджала колени и ухватила себя за волосы, пропустив пару прядей меж пальцами. Косы… она никогда не носила кос. В Доме Луны они были не в моде даже у прислуги, только у крестьянок Лусиль случалось видеть колоски, украшаемые иногда шишками и васильками. А тут – сплошь и рядом. У всех.

Она вздохнула и с неудовольствием ощупала свою грудь, живот. Пальцы пробежались по звеньям, кажущимся хлипкими что овечья шерсть. Нет, конечно, металл есть металл, и судя по острарским воинам, защищает он неплохо. Стрела или пуля пробьет, но не факт, что с первого раза, особенно если расстояние большое, а с близкого стрелять будет некому. Да что там… в нее вообще будет некому стрелять.

Время еле ползло. Захотелось снова ухватить часы, но Лусиль одернула себя. Вместо этого, опять подняв голову, попыталась представить того, кого караулит. Как он бежит вдоль бойниц, опрометчиво одинокий. Как спешит сюда, на эту башню, где дозорная стрельчиха, которой он доверяет, откроет люк и пустит на лестницу. Нужно успеть, обязательно, а то заругают. Лусиль криво усмехнулась и покосилась в темноту за другой пушкой. Девчонка лежала там, скрючившись, кровь под телом была едва видна. Даже дернуться особо не успела… видно, защитники Ас-Кованта выдыхаются, измор берет свое.

Она еще раз мысленно похвалила себя, а потом пожалела о главном: что Влади и даже более решительные командующие не согласились пробовать такую диверсию в большем масштабе. Ну, чтобы железнокрылые потихоньку, по одному-два, подняли замаскированных солдат на башни столицы, чтобы там всех вырезать и дальше – разгуляться. У Второго ополчения тактика работала на ура: не один город они повергли, просочившись за стены хотя бы в малом количестве и дальше вытворив кучу дряни, от взрыва кораблей до наглейшей зачистки. Увы, Влади подобное отметал сразу. Во-первых, уверял, что в случае проигрыша урон будет невосполнимым, а во-вторых, твердил: «Если ты своя тут, не стоит так хитрить». Не стоит… почему? Да потому что «свои» не хитрят, бесы их раздери. Царевна – так иди напрямик, сияя ликом. До конца. Да что там… Влади и от сегодняшней диверсии был бы в ужасе, а еще в больший пришел бы, поняв цель.

Лусиль закусила губу, снова вспомнив недавнее пробуждение. Когда, отвлекшись от пряток в тереме, она осторожно повернулась влево, ложе рядом пустовало. Не было причин беспокоиться: Влади могли разбудить по делу, он мог захотеть подышать воздухом. Еще недавно Лусиль бы успокоила себя этим, но в последние дни – дни осады, тревог, вылазок врага и кошмаров – стала мнительнее. Резко села, стала шарить вокруг: вдруг перелег? Потом встала, и ноги заныли – отекли, вот мерзость. Наконец она направилась к выходу, на легкие дуновения ночного ветра. Но быстро застыла: с ними долетело кое-что еще, и потянувшаяся к пологу рука опустилась сама. Снаружи говорили. Нет. Ссорились.

– Чую, чую. Ничего хорошего ее там не ждет.

Цу. И он говорил нервно, зло, на сильно повышенных тонах.

– Ваше «чую», командующий, – ответил холодно Влади, – пока видится мне простым малодушием. А может, и чем-то хуже. Буду прям, я вас просто не узнаю.

Все-таки потянув краешек полога, Лусиль увидела: двое стояли шагах в пяти, друг против друга, почти зеркально: одинаково прямо держа спины, скрестив руки на груди. Влади казался еще бледнее обычного, Цу, впрочем, тоже.

– Не надумывайте лишнего, королевич, – он натянуто усмехнулся. – И подумайте лучше о королевне. Что вы будете делать, если она постр…

Значит, Лусиль не ошиблась, речь о ней. Но что такое могли обсуждать эти двое?

– Да какое «пострадает», скажите на милость! – рявкнув, Влади закусил губу и вздохнул. – То есть… я, наверное, понимаю. Она вечно рискует, да, и если бы я мог убрать ее из первых рядов хотя бы теперь, я бы убрал. Но я не могу. Вы ее знаете.

Лусиль сжала полог: последнее Влади произнес… отчаянно. Устало. Без тени гордости и восторга. Будто говорил не о боевом товарище, а о глупом ребенке.