Серебряная клятва

Он раздраженно шаркнул подошвой по мостовой. Вспоминать о предательстве Имшин было тошно, Хельмо злился все сильнее – как ни старался убедить себя в обратном. Если прав дружинник, на что вообще надеяться? Как там? «И с тобой защищу, и от тебя?» Несчастный народ, ничего не хочет решать сам – просто идет за госпожой, не зря прозванной Велеречивой. Легко угадать, что она посулила. Никаких новых налогов, прежние разнузданные праздники и свободу веры. И никакой, конечно, войны с Осфолатом, можно и договориться – например, принять у себя его флот. Сколько таких оболваненных? А сколько еще верны Хинсдро – тому, кто вычистил бухты от нечистот, и отстроил заново порт, и разорился на фонари? Сколько помнят Вайго – того, кто не пожалел ничего для местных гарнизонов, а однажды сам оборонял Инаду, когда пираты, пытаясь забрать ее, явились с омерзительным морским змеем? Такие ведь есть? Говоря на лобном месте, Хельмо, кажется, видел их глаза. Что они думают сейчас, ждут ли? Провалившись опять в эти мысли, Хельмо не закончил фразу. Но Янгред, к счастью, отвлекся, услышав сзади:

– Ваше огнейшество, еще раз дернете веревку – и мы повыдергаем вам ноги.

Кажется, это пообещала Инельхалль, возглавлявшая свою дюжину. Янгред скрипнул зубами, дернул веревку сильнее и напомнил:

– Я – злой работорговец. Будь любезна, трепещи, или мы не дойдем до этих ворот.

– Лучше бы эту роль сыграл… – заворчала она.

– Он, скорее, на твою претендовал, – со смешком подначил ее Янгред.

– Тише… – нервно одернул обоих Хельмо.

Предмет разговора ему не нравился, он сам колебался: разумно ли они с Янгредом взяли на себя самое сложное в плане? А ну как оба нелепо умрут от случайной пули и обезглавят армию? Дядя бы не одобрил, но… дяди нет, выбора – тоже. Не восьмерицей же рисковать, она полезнее будет в командовании разрозненными солнечными частями. А огненное офицерство, в большинстве, сняло с себя ответственность, согласилось лишь поддержать штурм – простыми словами, пограбить пиратов, когда ворота откроют. Янгреда рвались заменить лишь горячие головы, ищущие шанса получить за подвиг побольше земель, им бы Хельмо не доверился. Хайранг же… он доверия заслуживал и стал бы отличным напарником, но Янгред по своим непонятным – или понятным? – причинам его не пустил.

– Хотела бы увидеть его в сережках? – все дразнил Инельхалль Янгред.

– Нехорошо это – завидовать, – шикнула она, и девушки сзади засмеялись.

– Тише, – попросил Хельмо второй раз. По спине все сильнее катился пот.

Встречные смотрели тем настороженнее, чем дальше Янгред и Хельмо уходили от торговых площадей, вглубь города. Не раз к ним порывались, но передумывали подойти стрельцы; их пристальные взгляды иглами протыкали плотную чалму на затылке Хельмо. Сгущались и тени от домов. Ступая в грязно-серую синеву, он будто куда-то проваливался.

Пыльный зной затруднял дыхание тем больше, чем тревожнее становилось. Безумно хотелось умыться в ближайшем фонтане: лицо пекло. Янгред, наоборот, казался расслабленнее и бодрее, чем вначале, эриго шептались как ни в чем не бывало. Устыдившись, Хельмо выпрямил спину, приподнял подбородок, расслабил руку, до судороги сжимавшую веревку. Оставалось преодолеть высокую арку меж двумя домами. Она вела напрямую к привратной части Инады, малой стрелецкой казарме и оборонной башне – месту, где их задержали и разоружили. Ступив в прохладный, пахнущий камнем сумрак, Хельмо почувствовал себя чуть лучше. Глубоко вдохнул, сделал еще три-четыре шага…

Первый выстрел грохнул в ту же секунду. Камень у ног брызнул крошкой.

– Бросай!

Янгред схватил его за плечо и утянул вбок – в нишу за арочным украшением. Грянула целая череда выстрелов, остро запахло порохом, воздух наполнился бешено вихрящейся пылью. Сколько выпустили пуль – пять, десять разом? Под сводами залп прогремел, как если бы палило несколько дюжин солдат. Хельмо замер, слыша только собственное дыхание и дыхание Янгреда, вжимающего его в стену. Никто пока не бежал со стороны башни; не звенели колокола; не началась даже тревожная перекличка. Наоборот, стало тихо – пронзительно тихо, как если бы слух Хельмо отказал.

Он не видел, как эриго, каждая из которых прятала у запястья по маленькому кинжалу, расправились с путами. Когда он пришел в себя и с содроганием выглянул из-за плеча Янгреда, в арке никого не было; на мостовой валялись только обрезки веревок. Хельмо напряженно прищурился в темноту. На другой стороне – в закутке дворика-колодца – лукаво блеснули глаза. Часть девушек укрылась и на входе в арку, за другим украшением.

– Молодцы… – шепнул Янгред, обернувшись и бегло всех пересчитав.

Он уже сдирал бороду и облачение; Хельмо стал делать то же; избавлялись от мешковатого тряпья эриго. Что ж, лазутчиков раскрыли и поджидали, вскоре могли ударить и в спину. Обратный отсчет пошел. Девушки, оставшись в броне, принялись заряжать пистолеты, некоторые вынимали из ножен мечи. У одной Хельмо увидел кистени – оружие, которое, как ему казалось, не было распространено нигде, кроме Острары.

– Сколько стрельцов там? Успел заметить? – спросил он.