Серебряная клятва

– Ты говоришь, «предавать»? Говоришь, «простит»? И за что же… – она криво улыбнулась, – за какое преступление вы собираетесь меня прощать? Вы, жадное ворье и глупый сброд? Вы, которым задурил головы такой же вор?

Она жалила – жалила из последних сил, жалила всех, до кого могла дотянуться. Но Янгред снова не поддался, решил вовсе сделать вид, что ничего не разобрал. И не такое он слышал от поверженных врагов. Не к такому привык.

– Где твои дети? – вспомнив первый разговор, спросил он. – Твои мальчики?

Имшин сузила глаза, увидев в вопросе подспудную угрозу.

– Тебе не достать. Их увез тот, кому я верю, едва ты только объявился.

Тут Янгред усмехнулся. Откуда-то он прекрасно знал, о ком речь.

– Увез? Не тот ли, на чьи серебряные клыки ты надеялась? И вот теперь он у нас в плену, а ты собираешься и его бросить? Своего главного защитника?

Попал в цель: Имшин вздрогнула, отвернулась, заговорила глуше:

– Интриги твоего двора подарили тебе зоркость. Но это не твое дело. Мои мальчики не будут разменной монетой в ваших торгах, и он тоже, поверь. Да и нечего, не на что менять.

Янгред медлил. Он не знал, к чему вести. Сулить, грозить, вразумлять, умолять? Не так много он сражался с женщинами лицом к лицу. Тем более, со вдовами, у которых целый клубок непонятных ему обид в сердце.

– Послушай, – снова попытался он. – Хельмо нужны люди. Чтобы защитить всех, включая тебя. Царь дорожит вами. Воля бессмысленна, когда вокруг воюют, пойми это.

Снова Имшин глянула через плечо. Показалось, поняла, сейчас кивнет – таким спокойным, задумчивым стал взгляд. Янгред даже готовился протянуть ей руку, как-то ободрить… Но вот она усмехнулась – снова недобро, криво – и сплюнула:

– Никогда. Никогда, нет, я никого не благословлю на спасение трусливой шкуры царя. Лучше сама с ним пропаду. Не Карсо я, не держит меня память.

И она еще немного шагнула вперед. Пальцы босых ног уже не касались крыши. Тело качнулось. Встревоженный, окончательно сбитый с толку, Янгред сделал еще два шага.

– Да за что же ты так ненавидишь Хинсдро? Ведь ненавидишь.

– Тварь? – вкрадчиво переспросила Имшин и опять засмеялась. – О, вижу, твой друг, – она будто намеренно не назвала Хельмо по имени, скривилась, – тебя не просветил. Может, и правильно, вернее будешь. А может, он еще наивнее, чем кажется…

И опять она качнулась. Янгред прикинул расстояние: было уже не так далеко; в несколько прыжков он бы ее настиг. Но теперь он медлил осознанно. Казалось, прервет разговор – и случится какая-то беда. Беда была здесь – сочилась кровью из сумеречных облаков, ревела в море. Была и там, внизу.

– О чем ты? – Даже голос немного сел. – Объясни, если… если любишь, любила его хоть немного! – Она все молчала. – Ему ведь за царя воевать! И он…

Янгред сам не заметил, как повысил тон, как туда прокрался тайный страх. Наконец начало доходить: эта безумица, возможно, не просто артачилась; возможно, пару дней назад Хельмо правильно сказал «Мы не знаем ее мотивов». Не о независимости города она сейчас говорила. И не о страхе перед Лусиль. Не боялась. Злилась. На что? Лучше было выяснить. Могла, конечно, лгать… а если нет? Хельмо так тепло говорил о дяде, так готов был за него погибнуть. Но Хельмо – это Хельмо. Вряд ли что-то скрывал, но не видеть мог.

Имшин плавно подняла руки, развела в стороны – браслеты опять зазвенели. Она запрокинула голову и посмотрела в небо, так и замерла – распятая на чем-то невидимом, не на собственном ли горе? Наконец, точно смилостивившись, устало произнесла:

– В нашей вере – в Небесный Дым, в бога Силу, породившего сущее, – мы, заморцы, жители Шелковых земель, все одной крови. А значит, в том лесу подло пролили кровь брата моего, позже, в огне, – кровь его крови, ведь они глядели в одно небо. Не прощу. – Тут и ее голос сорвался, даже зазвенел слезами. – Никогда, никогда не прощу…

– Да о чем ты? – снова шепнул Янгред. Голова шла кругом.

Имшин остро, но в этот раз даже с жалостью глянула на него. Поколебалась. Сомкнула ресницы, будто лицо его было ей противно. Отвернулась.

– И этого не знаешь… не знаешь, как не стало Грозного? Не знаешь, чьи места вы с Хельмо заняли подле чернокровца? – Слова падали к ногам как камни. – Жаль… значит, скоро вы оба позавидуете мертвецам. Прощай.

И, точно мышцы и кости ее все разом стали тряпичными, Имшин качнулась вперед.