— Мне все равно, кто ты и под какими титулами ходишь. Если ты еще раз оскорбишь мою мать или ее воспитание, не сомневайся — ты будешь жить и жалеть об этом.
Все трое охранников шагнули вперед, руки на кобурах. Картер подходит ближе ко мне, в его глазах беспокойство. И не зря. Оскорблять короля достаточно плохо… но открыто угрожать ему?
Это подстрекает к измене.
Октавия прижимает руку к сердцу, пораженная моей неуместностью.
— Ты смеешь так разговаривать со своим королем, девочка?
— О, смею, — шиплю я, уже направляясь к двери. — Теперь, если мы закончили… думаю, я вернусь к своей жизни.
— Ты повернулась бы спиной к своей короне? — кричит Лайнус мне вслед. — От своей страны?
— Насколько я понимаю, ты ещё в состоянии забрать свое королевское наследие и засунуть его себе в задницу.
С этими словами я выскочила через арку, прошла по коридору и через парадные двери выскочила в ночь.
ЧЕРЕЗ 40 МИНУТ после этого я все еще зла, но злость отошла на второй план, уступив место более насущному ощущению:
Каменная скамейка, которую я нашла в боковом саду, показалась мне идеальным местом, когда я впервые наткнулась на нее, пар все еще шел из моих ушей после сцены внутри. Но теперь, спустя почти час, мои кости болят, губы потрескались, а каждый глоток воздуха обжигает горло как огонь. В довершение всего начался дождь — жгучий, плюющийся моросящий дождь, который облепил мое лицо и быстро промочил меня до костей.
— Идеально, — бормочу я про себя, наблюдая, как мое дыхание собирается в маленькое облачко.
Для октября не по сезону прохладно, даже так высоко в горах. Я понимаю, что в конце концов мне придется вернуться в дом — или замерзнуть до смерти, ведь моя попытка угнать машину не увенчалась успехом. Когда я выбежала из поместья, меня встретили бескомпромиссные взгляды тех же четырех громоздких охранников, которые схватили меня ранее — члены элитной королевской гвардии, как я теперь понимаю, призванной защищать Ланкастеров.
Что, очевидно, теперь включает и меня.
Я вздрогнула.
Как бы мне ни хотелось притвориться, что это все одна большая космическая шутка, я понимаю, что это не так. Лайнус — я не могу заставить себя называть его по-другому, даже мысленно — абсолютно серьезен. Он намерен, чтобы меня публично назвали наследницей. Признать меня перед всем миром своим ребенком.
Как вам такая ирония?
Я имею в виду… это мечта каждого внебрачного ребенка. Не так ли? Быть востребованным. Узакониться. Чтобы родитель, который никогда не хотел тебя видеть, внезапно вернулся в твою жизнь и сказал, что все это было ужасной ошибкой. Что они сожалеют. Что с этого момента все будет по-другому.
Черт, это была
Но больше нет.
Потому что теперь я знаю, что у мечты есть свои особенности. Как говорила мама:
Дрожь пробирает меня до костей. Боже, как холодно. Чем дольше я нахожусь здесь, на этой грязной скамейке, тем труднее сопротивляться соблазну тепла и укрытия внутри поместья.
Я вытираю дождь с глаз и с тоской смотрю на поместье Локвудов.
Двое моих охранников стоят в тени большого дома, силуэты которых отражают свет, льющийся из окон первого этажа. Они следят за мной, несмотря на постоянно усиливающийся ливень. Они еще не пытались заставить меня войти внутрь, но я знаю, что это лишь вопрос времени, поскольку они связаны клятвой защищать меня — даже от моих собственных свинских решений.
— Должен сказать, — язвительно комментирует голос из тени, пугая меня до полусмерти. — Это не самый лучший план, который я когда-либо видел.
Повернув голову, я резко вдыхаю, увидев Картера, стоящего под дождем, его белая рубашка прилипла к мускулистой груди, как вторая кожа.
— Чт-т… что?
— Это. — Он пожимает плечами. — Ты, умирающая от обморожения, чтобы не стать принцессой. Это сработает, конечно, но я думаю, что должен быть более простой способ.
Я пытаюсь рассмеяться, но вместо этого получается подозрительно похоже на всхлип.
— Хорошо, дай мне знать, если придумаешь, потому что я тут ломаю голову и пока ничего не придумала.
— Не знаю, как у тебя, но у меня мозговой штурм гораздо эффективнее, когда я в тепле. Где сухо. Желательно со стаканом бурбона в руке. — Он немного колеблется, затем делает шаг вперед и протягивает руку. — Пойдем.
Я не двигаюсь, только вопросительно наклоняю голову.
— Я думала, что ты должен быть засранцем.
— Так и есть.