Серебряная корона (ЛП)

сделана. С этой целью завтра утром мы проведем пресс-конференцию, на которой официально объявим тебя моим наследником. Я бы хотел, чтобы ты присутствовала рядом со мной, когда мы будем делать объявление. В качестве демонстрации силы.

Он ждет моего ответа.

Я ничего не говорю.

— Теперь, когда похороны позади, мы переедем в замок, чтобы официально отметить начало моего правления. — Он снова делает паузу. — Восточное крыло традиционно отводится для явного наследника, но, естественно, сейчас оно недоступно из-за пожара. На данный момент ты займешь апартаменты в Северном крыле, вместе с Хлоей и Картером.

Я воздерживаюсь от комментариев.

— В конце концов, мы восстановим дворец в его былом великолепии. Но мы не хотим слишком спешить с восстановлением. Не сейчас, когда Генри все еще… — он прерывается.

Я крепче сжимаю челюсть.

Тишина становится все более удушающей.

— Эмилия. — Он вздыхает, как будто я ему ужасно надоела. — Я знаю, что ты надеялась избежать такого исхода еще несколько недель, но мы должны смотреть фактам в лицо. Ситуация изменилась. У вас больше нет права выбора в этом вопросе. Ты — наследная принцесса Германии. Это твое право по рождению и твоя ответственность. И завтра весь мир будет наблюдать за тем, как ты, наконец, примешь это.

Я прочистила горло, убедившись, что контролирую громкость, прежде чем попытаться ответить.

— Значит, все, что ты говорил — все, что ты обещал мне раньше, о том, что я смогу сама выбирать свой путь… это все чушь?

Он откинулся в кресле.

— Это не было чушью. Это была моя попытка продлить твою детскую иллюзию свободы еще на некоторое время. Назови это добротой, если хочешь.

— Доброта? — горько усмехнулась я. — Ты шутишь.

— Я не имею права шутить. Не сегодня.

— Если ты так обращаешься со своей семьей, я бы хотела знать, как ты обращаешься со своими

врагами.

— Ослушайся меня, и, возможно, ты узнаешь. — пообещал он жестким тоном.

— Ого. Ты опустился до мелких угроз? Ты тот еще тип.

— Как бы то ни было, я также король с весом целой страны на моих плечах. Нравится тебе это или нет, но твои желания — не единственные в Германии, которые меня волнуют. — Его глаза превратились в изумрудные льдинки. — Именно поэтому ты будешь присутствовать на завтрашней пресс-конференции. Ты будешь вести себя достойно. И ты устно признаешь свое намерение взять на себя роль наследной принцессы.

— А если я этого не сделаю?

Он на мгновение тщательно взвесил свои слова.

— Тогда твой дом в Хоторне будет выставлен на продажу. Полагаю, теперь, когда люди знают, что их принцесса когда-то жила там, он будет продан довольно быстро.

— Ты не можешь этого сделать, — задыхаюсь я. — Ты уже выплатил ипотеку! Дом мой, свободный и чистый.

— Так ли это?

У меня кровь стынет в жилах.

— Что?

Он наклоняется ко мне через стол.

— Понимаешь, у меня было чувство, что мы можем столкнуться с такой проблемой, как эта, в какой-то момент. Вот почему вместо того, чтобы выплатить банку всю сумму долга от твоего имени… я выплатил ее на свое имя. Что означает, что теперь я контролирую значительный залог на твою собственность.

— Но у меня все еще есть документ, — настаиваю я, с трудом веря своим ушам.

— Если ты изучишь закон о собственности, то обнаружишь, что документ перестает иметь значение в определенный момент — обычно после того, как ты прекращаешь выплаты по ипотеке и не платишь налоги на недвижимость. — Его выражение лица немного смягчается. — Для всех намерений и целей, я взял на себя всю финансовую ответственность за твой дом, Эмилия. Он мой. И если ты решишь отказаться от своего долга… Тебе некуда будет идти.

Я замираю, чувствуя, как линия разлома предательства глубоко внутри меня раздвигается еще шире. Сначала Оуэн, теперь Лайнус.

Сколько предательства может вынести одно сердце за один день?

Наивная, я отдала то, что имело наибольшее значение, напрасно полагая, что мой отец сдержит свое слово. Что он будет оберегать его.

Вместо этого он использует его, чтобы контролировать меня.

Какой же дурой я была, доверившись этому человеку. Поверила в сказку несмотря на то, что каждый атом моего тела кричал, что я должна поступить иначе.

Ты забыла? Была причина, по которой мама его ненавидела.

Я думала, что в глубине души Лайнуса все еще есть хоть капля отцовской преданности. Теперь я понимаю, насколько это была грубая ошибка. Ему наплевать на меня. Ему наплевать на всех и на все, кроме себя, своей короны и своего наследия.

Как ни странно, именно слова Октавии я слышу в этот момент.

Единственный человек, которому служит Лайнус Ланкастер, — это Лайнус Ланкастер. Ты сама поймешь, как мало ты для него значишь, как только твои интересы перестанут совпадать с его собственными.