Серебряная птичка

Леди Юна сидела на низком диване перед клетчатой доской, вокруг были рассыпаны фигурки. Похожая игрушка была у их барона, только не так искусно сделанная. Значит, вот чем леди со своим толстяком развлекается.

Аста боялась, что леди снова начнёт уговаривать. Нет, не начала. Обронила свою всегдашнюю еле заметную усмешку:

— Отказываться пришла? Ну что ж, ты решила. Но погоди. Это первый раз кости упали.

— Что, миледи? — растерялась Аста.

— Ты в кости не играла?

— Что вы, нет, миледи.

— Вуари упрямый. Но тут как рассудит Ясное Пламя. А в кости играть бывает и занятно.

— Знавала таких, что до рубахи проигрывались, — поджала губы Аста. — Да меня бы за это… Кто бы позволил?

Она оглядывалась по сторонам. В комнате было красиво, богато. Большое блюдо со сладостями на столике, и чашки с душистым отваром. Мёд жидкий, подогретый — в позолоченной чаше. Тани Юна встала, налила отвара из чайника и подала Асте.

— Садись. Угощайся. Вот это халва, в Кандрии её не готовят. Но купцы возят. Не пробовала?

А сама улыбалась, как обычно. И как у хозяйки угощение не принять? Аста взяла чашку со страхом — а вдруг добавлено что, отчего себя забудешь и на всё согласишься? Неловко села на край дивана — низко, неудобно, с такого попробуй встань. Отвар горький и сладкий одновременно. И зачем такое пьют?

— Не пугайся так, — сказала леди Юна. — Говорю же, никто не станет тебя принуждать. Просто жизнь такая, сегодня одно нужно, а завтра совсем другое.

Она отошла, вернулась с какой-то книгой. Шагнула на диван рядом с Астой и села, непринужденно, подтянув ногу к туловищу — двигалась легко, гибко, как кошка, не покачнулась даже. И одета была не как всегда, а в рубаху до бёдер, богато вышитую, и штаны. В такой одежде, конечно, можно и двигаться легко, и садиться куда хочешь, и ноги хоть над головой задирай. Только в Кандрии настоящая леди ни за что так делать не стала бы, и не оделась бы в такое даже у себя в спальне. И ещё Аста подумала отчего-то — вот леди ходит, на неё не смотрит, сладостей рядом сколько хочешь, добавляй что угодно. Вон, высыпать в мёд и размешать…

Подумала, и холодок пробрал. Да, легко, но ведь Асте другое нужно! Зачем ей жизнь леди Юны? Которая тут сама теперь на птичьих правах, уезжать собирается. Хозяйка, как же…

Но Юна взглянула, и Аста поспешно отвела взгляд. Хозяйка — не хозяйка, но только моргнёт, и все забегают. А ей, Асте, что делать? Как дать яд Челле, возможно это вообще? Из ума Фагунда выжила. И теперь Аста даже вспомнить не могла, кто придумал извести Челлу. И ей самой хотелось бы, и вроде Фагунда…

Разве тоже к молодой хозяйке в гости явиться — так причины нет, и, может, у той сласти не стоят на столе, и одну её не застать. Вот раньше, когда Челла приходила к ней в кухню готовить пироги, можно бы… наверное. Не наверняка, но хоть была возможность, а теперь?..

Дура Фагунда. Её саму, что ли, этой дрянью накормить, что во флакончике? — подумалось с досадой. Хоть есть за что, чтобы воду не мутила. Или в помои высыпать, да и забыть.

И Сайгура забыть? Чтобы ни с чем отсюда ушёл, как пёс побитый, и ни кола ни двора? А у них судьба общая…

Аста тряхнула головой, и сомнения рассеялись. Решила — а она к Фагунде сходит, пусть научит, как в Челле подобраться.

— Что, понравилась тебе халва? — Юна всё это время на Асту поглядывала.

— Ничего вкуснее не ела, миледи, — Аста поспешно отхлебнула отвара.

Съела она ту халву, а вкуса не поняла и не помнит уже, мысли всё перебили.

— Ты чем-то озабочена. Тревожишься, — заметила леди Юна.

— Да, миледи. Не каждый день меня замуж зовут, — нашлась Аста.

— Конечно, — Юна понимающе улыбнулась. — Хочешь, в Кандрию тебя отправлю? С купцами. Нет, не с Вуари. Вот-вот другой обоз придет, очень большой. Тебе письмо дам с собой. Поживёшь немного в монастыре, а потом решим, внакладе не останешься…

— Нет, миледи! Благодарю. Нет-нет… — этого Аста даже испугалась.

— Как знаешь, — не стала настаивать леди. — Вот что, дам тебе работу. Приготовь свой пирог, большой, вот не меньше… — она развела руки, показывая. — Чтобы через три дня был полностью готовый, в холоде отлежался. И орехов добавь, пряностей, там тебе подскажут, я велю. Сделаешь?

— С радостью, миледи, все, что вам угодно!

— Вот и хорошо…

Аста уходила, ног под собой не чуя. И радостно было — от жениха отвязалась, и горесть какая-то тянула в груди, и хлопотная работа ждала, но это в радость, и другое — что не в радость…

К Фагунде она зашла. Старуха сидела за столом над кучей гадальный костей — косматая, страшная, в мигающем свете лампы страшнее, чем накануне. Глаза запали, пальцы скрюченные… ох! Асту она выслушала, покивала и сказала:

— Бояться нет. Час придёт всё быть. Ты понимать. Не пропускать.

— Я всё смогу, когда будет нужно? — уточнила Аста. — А подробнее можешь рассказать?

Её становилось всё проще понимать старуху, хотя та понятней говорить не стала.

— Веревка не видеть. Узлы, — непонятно пояснила Фагунда и закрыла глаза.

Аста вышла, и чуть не налетела на Найрина Кана. Он поймал её за плечи.

— Аста? С тобой все в порядке? Ты у Сару была, что ли?