Серебряная выдра (СИ)

— Ну уж, нет. Теперь я выскажу тебе всё, и ты выслушаешь меня, — голос его был пронизан льдом. — Ты ведёшь себя как старик на смертном одре, который, почуяв на лице дыхание смерти, оглянулся на свою полную гадких поступков жизнь и пожелал снискать искупления, через позднее раскаяние, в то время как окружающим от того не может быть уже никакого толка. Если хочешь знать, восемь лет назад, ты и правда могла бы перетерпеть свою страсть к Северусу и его болезни — эту свою патологическую тягу ко всему, что провоцирует в тебе исследовательский интерес. Если Рон и правда был тебе так дорог, как ты о том говоришь, ты могла бы одуматься, как того хотели твои родители, родители Рона, МакГонагалл и прочие; не стала бы уезжать в Хогвартс в то время, когда он хотел взять тебя в жёны. Была бы ты с ним в итоге счастлива или нет — этого мы уже никогда не узнаем, однако, то, что он не стал бы накладывать на себя то заклятие, не сошёл бы с ума — это факт. Но, увы, ты поступила по иному. Ты эгоистично поставила свои желания выше желаний окружающих тебя в то время людей. Если хочешь знать моё мнение — я считаю, что ты сделала всё абсолютно правильно, другое дело, что ты сама не можешь это принять, ведь в противном случае, ты должна смириться с тем, что ты эгоистка.

И раз тебе самой не хватает смелости признать это, я с огромным удовольствием открою тебе на это глаза: ты действительно эгоистка, Гермиона! Эгоистка, которая любит себя гораздо больше, чем кого-либо другого. Даже меня, — губы Люциуса изогнулись в ироничной усмешке. — Сегодняшняя ситуация, вполне красноречиво мне об этом говорит. Вот только привитые тебе с детства нормы морали не позволяют тебе признать этот очевидный факт, отчего ты всякий раз впадаешь в самобичевание. Страдаешь от мук совести, потому что ты должна от них страдать.

Все эти годы ты прекрасно знала, что жизнь у Рона не складывалась. Не удалась карьера, развалилась семья… Ты понимала, что в некоторой степени виной тому была ты, но какое тебе было дело? В конце концов, он жил, казалось, не хуже, чем многие, и ты просто позволяла себе махнуть на его неурядицы рукой. Ты великодушно прощала себя за своё безразличие к нему. Однако теперь, когда весь неприглядный итог принятого тобой восемь лет назад решения предстал перед тобой во всей красе, ты оказалась не способна встретиться лицом к лицу с собственной сущностью.

Ты вдруг поняла, что совершенный тобой в порыве чистого эгоизма выбор привлёк в жизнь другого человека не череду мелких неприятностей, но полностью уничтожил её. И за это, по навязанным же тебе нормам, ты уже не просто должна довольствоваться лёгкими угрызениями совести, но обязана понести куда более суровое наказание — уничтожить и свою собственную жизнь! Ни этого ли требует от тебя твоё обострённое чувство справедливости? Ведь как ещё ты сможешь искупить свою вину?

Однако позволь разочаровать тебя: от твоих самобичеваний никому не сделается лучше. Они точно так же эгоистичны, как и тот выбор, который ты сделала много лет назад. И страдаешь ты сейчас не для искупления вины, но для того чтобы больше не испытывать её. Меньше она от этого не станет, поверь мне — человеку, который переживал всё это уже сотни раз.

Ты в своей жизни испортила всего-то пару-тройку судеб, сделав это лишь для того чтобы не испортить свою собственную. Выбрала меньшее из зол, так сказать. Я же, влекомый лишь своей сиюминутной прихотью и тщеславными амбициями, уничтожил, стёр с лица Земли, наверное, несколько десятков таких жизней, не считая тех, кто пострадал косвенно. И я буду полным лгуном, если скажу, что хоть раз действительно жалел о том, что совершил. Это был мой выбор. Чего уж греха таить! Я плохой человек. Я ужасный человек! — на лбу у Люциуса проступила вена и, оскалившись хищной улыбкой, он прошептал: — Я достоин гнить в Азкабане, а не заводить детей с магглорожденной Гриффиндоркой, на четверть века младше меня, и, наверное, если бы я был тобой, то именно там я бы сейчас и пребывал. Но я не ты. У меня нет этих навязанных моральных норм. Я умею признавать свой выбор. В отличие от тебя я умею принимать свой эгоизм. Я люблю себя, а не всех этих безымянных, безликих для меня людей, которым я искалечил судьбу.

Ты, наверное, сейчас думаешь, что зря вышла за меня замуж. Ты ведь всё это время думала, что я изменился. Стал кем-то другим за эти годы, раскаялся, пожалел о том, что совершал… Да, я пожалел! — вскричал Люциус. — Я пожалел только о том, что вовремя не просчитал все возможные риски. Не оградил себя лучше. Не обезопасил себя и свою семью от тех или иных последствий моего выбора. Вот и всё!