Серебряные осколки

– Я чувствую то же самое, – заверила она и тронула колено Дарлинга. Щетка в его руках дрогнула. – Поэтому мы должны постараться, чтобы ей не навредить.

Юноша отложил щетку и поцеловал Уинифред в макушку. Она затрепетала от легкого короткого прикосновения его губ.

– Почему у меня такое чувство, будто мы делаем что-то плохое? – тихо спросил он.

Глава 10 Слуги и окна

– Проще простого. – Уинифред принялась загибать пальцы: – Я проникаю в дом Даска как наемная работница, тайком изучаю его бумаги, узнаю, в чем он замешан, и выбираюсь из дома до возвращения хозяина.

– Ничего самонадеяннее я в жизни не слышал, – заметил Келлингтон.

– Как-нибудь позволю тебе присутствовать при моей вечерней молитве, – парировала Уинифред, и Теодор рассмеялся.

Карету тряхнуло, и Эвелин, охнув, навалилась на Уинифред. От нее пахло сливками и фиалками, будто с утра она вылила на себя молочник. От самой Уинифред сейчас несло дегтярным мылом, воском и затхлой чайной заваркой. Эвелин почуяла исходивший от подруги «аромат» и сморщила носик, отодвигаясь.

– У меня нет никаких сомнений, что ты справишься, – заверил ее Дарлинг. Он тоже сидел рядом с Уинифред, но не придавал запаху особого значения. – Вот только… ты и правда не слишком похожа на полировщицу мебели.

Уинифред с неудовольствием оглядела себя. Где она допустила промах в этот раз? Она одолжила у горничной шестипенсовое рабочее платье, протертое на коленях. Вымочила руки в отваре из луковой шелухи, чтобы кожа приобрела красный оттенок. Позволила Лауре покрыть свои прекрасные золотистые локоны настоем из черного чая, чтобы те потемнели и потускнели. Взглянув в зеркало на свое лицо, разом побледневшее и осунувшееся из-за мышиного оттенка прилизанных волос, Уинифред едва не разрыдалась. Жизнь Стеллана и спокойствие Эвелин определенно не стоят перенесенных ею страданий.

– Почему это?

– Обычно прислуга не сверкает глазами так, будто считает всех вокруг ничтожествами, – подметил Келлингтон. – По крайней мере, моя прислуга.

– Вот тут ты ошибаешься, – пробормотал Теодор. – Ты вообще видел свою горничную?

Эвелин выглянула в окошко и сообщила:

– Почти приехали. Т-ты готова?

Внезапно Уинифред охватило волнение. Пять минут назад она была совершенно убеждена, что ее маскировка безупречна, но слова Дарлинга и Келлингтона здорово поколебали ее уверенность. Несса раскрыла ее в два счета – что будет, если ее поймает на обмане слуга Даска?

– Что мне сделать? – пробормотала она, торопливо пересчитывая щетки, тряпки и бутыльки с полиролью в своем ведре, и вынула пузырек с белым порошком. – Может… натереть лицо известью? Она придаст мне жалкий вид.

Теодор высвободил пузырек из ее пальцев и с глухим стуком опустил его обратно в ведро.

– Что ты, Винни. Никакая известь не сделает тебя менее прекрасной. Это попросту невозможно.

Остальные дружно скривились.

– У меня от вас з-зубы ноют, – заметила Эвелин.

Келлингтон согласно кивнул.

– Мистер Дарлинг, сейчас было самое время прикрыть мне уши, – смиренно добавила Лаура.

Уинифред прищурилась.

– Наверняка вы все считаете себя ужасно остроумными.

Лаура утерла платком рот и медленно сложила его на коленях вчетверо.

– Не сомневайся в себе, – серьезно сказала она. – До сих пор тебе удавалось все, что ты задумывала.

От ее слов Уинифред стало немного легче. Лаура права, при необходимости она может сыграть умирающую хоть от стыдливости, хоть от чахотки.

– Ладно уж, – нарочито недовольно произнесла она и снова загрохотала банками в ведре, чтобы никто не увидел, что она улыбается. – Сами-то справитесь? Если нет, обойдусь и без вас.

Эвелин и Келлингтон, сидевшие друг напротив друга, переглянулись.

– И это т-твоя благодарность за помощь? – с улыбкой спросила Эвелин и отвела взгляд от юноши.

Тот еще несколько секунд продолжал глядеть на нее.

– Позволю себе напомнить: это твоего супруга мы спасаем, – подчеркнула Уинифред.

Карета остановилась в начале улицы. Сделав глубокий вдох, Уинифред взялась за жестяную ручку ведра, но тут ощутила ладонь на своем плече.

– Пожалуйста, отвернитесь ненадолго, – смущаясь, попросил Дарлинг.

Все с цоканьем и недовольными вздохами отвели взгляд. Лаура зажмурилась и закрыла ладонями уши.

– Я вся в краске, – прошептала Уинифред.

Но Теодор только улыбнулся.

– А мне все равно.

Едва касаясь пальцами ее лица, он прижался к ее губам своими. Поцелуй был трепетным, осторожным, как прикосновение цветочного лепестка к коже. Уинифред окатило знакомым ароматом сладких гардений. Выпустив ручку ведра, она властно сжала его подбородок и, не давая отстраниться, поцеловала сама.

– Я мог бы прикинуться трубочистом и пойти с тобой, – предложил Теодор. – По-моему, из меня выйдет замечательный трубочист. Я ведь ловкий, верно?

Уинифред фыркнула и покачала головой.

– А еще тощий, как жердь, и вечно пачкаешься. Дурачок.