Серебряные осколки

Поклонившись, Келлингтон зашагал прочь, даже не взглянув на подоспевшего Теодора. В Ислингтон они трое приехали в карете Дарлинга, но сейчас Келлингтон направлялся в противоположную сторону.

Что в словах Уинифред его настолько разгневало, что он потерял свою обычную невозмутимость? Может, мысль о том, что она и его видит насквозь?

– Что это с ним? – изумился Теодор, приняв у Уинифред ручку парасоля и нырнув под кружевной купол. Зонтик был предназначен для солнечной погоды, и через тонкую ткань уже начали просачиваться дождевые капли. – И слова мне не сказал.

– Похоже, я случайно наступила на его больную мозоль, – пробормотала Уинифред.

Они торопливо устремились к экипажу. Чтобы хоть как-нибудь прикрыть ее от дождя, юноша согнулся пополам.

– Ты ведь знаешь, что он до сих пор влюблен в Эвелин?

– Да, бедный малый, – откликнулся Теодор без малейшего удивления. – Ему, должно быть, приходится нелегко. Нет ничего мучительнее невзаимной любви.

– Тебе-то откуда знать? – недовольно поинтересовалась Уинифред.

Подсаживая ее в экипаж, Теодор состроил жалобную физиономию. Темные пряди высвободились из прически и прилипли ко лбу, и он стал похож на мальчика из модного журнала в матросском костюме и с прилизанной, ровно подстриженной челкой. Следом за Уинифред он запрыгнул внутрь и захлопнул дверцу. Томас щелкнул поводьями.

– Было время, когда я полагал, что противен тебе. Как в тот вечер на приеме у Саттонов. Я видел, как ты улыбалась всем мужчинам в зале, и втайне сгорал от желания оказаться на их месте, стать менее глупым и неловким… чтобы мне ты тоже улыбнулась хоть раз.

Уинифред боялась себе в этом признаться, но ей нравилась ревность Дарлинга, лишенная желания обладать. Он, наверное, был единственным мужчиной на свете, которому и в голову не приходило заявлять на нее права или унижать ее властью.

– Что ж, тебе несказанно повезло. Глупые и неловкие юноши как раз в моем вкусе, – объявила она, убирая влажные волосы с его лба.

Теодор улыбнулся.

– Мне действительно несказанно повезло!

Ластясь, юноша приник головой к ее плечу, но тут карету тряхнуло на мостовой, и он, ойкнув и клацнув зубами, тут же отказался от своей идеи.

– Так что сказал тебе мистер Парсон?

– Он держит Стеллана в своем же притоне по приказу Холбрука. Этот мерзавец и не подумал предложить мне помощь, пока я не надавила на него. Подумать только!

Уинифред вытянула уставшие ноги. Она порядком вымоталась, и от звука дождя, накрапывавшего за окном полутемной кареты, ее клонило в сон.

– Не понимаю… Отчего же тогда разгневался Келлингтон?

– Сама не знаю. Я просто сказала, что Парсон не устраивает мне ловушку, потому что не лжет, а он вдруг взбесился. Принялся ругаться по-французски и заявлять, что я ни черта не знаю о людях.

Зевнув, Уинифред прикрыла глаза. Теперь оставалось дождаться, когда Парсон вышлет ей план притона, а затем она вытащит Стеллана и найдет способ связаться с Холбруком и заключить с ним сделку. Она вытряхнет из Келлингтона те пять сотен фунтов, которые он ей должен, и непременно поселит Лауру в лучшем санатории Европы.

– А что, если он не поэтому вспылил? – нарушил тишину Теодор.

Выдернутая из своих мыслей, Уинифред недовольно приоткрыла один глаз.

– Тогда почему же?

– Не могу утверждать наверняка, но мне показалось, что Эви сказала нам не все.

Уинифред кивнула. Эвелин умалчивает о чем-то и почти проговорилась ей однажды.

– Может, Келлингтон имел в виду не себя? Может, в отличие от нас он знает, почему Эви все еще желает помочь… ему? Даже после всех тех гнусностей, что он причинил ей и тебе.

– Это объяснило бы, почему Келлингтон так остро отреагировал, – подхватила Уинифред. Слова Дарлинга имели смысл. – Он не вскинулся бы, касайся дело его одного. Но Эвелин – это совсем другое. Быть может, он догадывается, что дело вовсе не в их браке, и это его злит?

– Или он злится потому, что никто больше об этом не знает.

Дарлинг и Уинифред встретились горящими взорами и с одинаковым смирением потупились.

– Раз так, это не наше дело, – бесцветно заметила Уинифред, складывая руки на коленях.

– Не стоит вмешиваться в чужую жизнь, – поддержал ее Теодор. – В конце концов, все ведь имеют право на секреты.

– К тому же это никак не относится к делу.

– Да, совершенно никоим образом.

Они замолчали, думая об одном и том же, и наконец Уинифред, разглядывая собственные перчатки, небрежно уронила:

– Раз это связано со Стелланом, думаю, Малин может кое-что знать.

Просияв от удовольствия, Теодор сдвинул в сторону шторку и высунул голову в окно.

– Томас, на Уимпол-стрит, будь добр!

* * *

Было бы преуменьшением сказать, что Малин оказалась отнюдь не рада их видеть.

Когда она наконец открыла дверь, Уинифред успела так промокнуть, что чувствовала, как липнет к коже нижнее белье. Дарлинг, кое-как пытавшийся удерживать над ее головой парасоль, и вовсе глотал стекавшую по лицу воду. Малин мрачно уставилась на них с порога. По ее лицу можно было подумать, что они пришли просить милостыню.

– Добрый день. Чем могу помочь?

Теодор под ухом Уинифред застучал зубами, словно дробильная машина.