Серебряный остров

— Я вижу, тебе больше всего понравился туннель! Да, с туннелем, к сожалению, покончено. Но, видишь ли, Снегирев, о Байкале написаны тысячи томов, и все-таки наука не вышла из стадии гипотез. Конечно, гипотеза гипотезе рознь. Например, повсюду от Каспия до Енисея в морских отложениях встречаются окаменевшие моллюски типа байкальских — верное доказательство существования моря Тетис, наследником которого стал Байкал. Но чтобы изучить все загадки «славного моря», нужна кропотливая исследовательская работа многих поколений ученых. Так что для любителей загадок, — закончил Павел Егорович, — дел хватит…

За окнами догорал закат. Среди угасающего багрового пламени грудились облака. Одно большое облако напоминало сфинкса — молчаливого хранителя только ему ведомой тайны.

Санька смотрел на Байкал и впервые видел его не таким, как всегда. Байкал был прежний — свой, родной, привычный, да Санька уже был не тот. Наверное, с тем же восторгом и удивлением всматривался бы он в полуразрушенные дворцы Атлантиды, восстань они вдруг со дна морского.

— Итак, Атлантида вторично погибла в пучинах, — без. улыбки объявил Снегирь. — На этот раз — в пучинах Байкала.

НИТЬ

После ужина, как обычно, собрались в редкой березовой рощице, на берегу Байкала. Сидели на скамейке, на старой поваленной березе, кутались в плащи и куртки — с моря тянуло холодком. Пришла Фаина Дмитриевна.

— Что это вы нахохлились, как воробьи в мороз?

Снегирь вскочил, уступая ей место в центре скамьи:

— Куда вы исчезли, Фаина Дмитриевна? Нам Павел Егорович такое рассказал про Байкал… прямо детектив!

— Интересно, что же он вам рассказал?

Петька начал торопливо и не очень-то связно, с пятого на десятое, повторять услышанное. Но получилось совсем не то, факты остались, а заманчивый аромат загадочности улетучился. В конце концов он махнул рукой:

— Одним словом, убедил: самое подходящее место для музея — как раз Горячие Ключи.

Фаина Дмитриевна слушала рассеянно, потом, снимая налипшую паутинку, провела рукой по лицу.

— Что ж, надо признавать ошибки. Я была не права, ребята. Действительно, нет на земле не знаменитых мест. Тем более у нас на Байкале. И правильно сделал Павел Егорович, что поправил меня. Историк — и такое сморозить…

— Да не расстраивайтесь вы, Фаина Дмитриевна! Это нас кукольный театр с толку сбил, — попробовала утешить ее Валюха. И пояснила: — Вчера мы целый вечер о театре толковали. Прикидывали, у кого какие таланты…

— Верно, Валя. И все же это не причина, чтобы отвергать музей. Как видите, музей оказался лучше… хотя бы потому, что всех вас заинтересовал. Но я не Я об этом. У меня сейчас такое состояние… простится себе не могу…

Да что вы, Фаина Дмитриевна! — вырвалось у Саньки. — Утряслось же в конце концов!

— Утряслось-то утряслось, Саша, да не лучшим образом. Видите ли, ребята, вспомнился мне случай, тоже связанный с Байкалом. Случай, который заставил меня выбрать дорогу историка. Теперь-то понимаю, надо было с него и начать собрание. Рассказать об этом старике — и вы бы тут же ухватились за музей…

— О каком старике? — поинтересовался Кешка.

— Который научил меня любить историю. И которым, надеюсь, заинтересуется наш будущий музей.

— Расскажите, Фаина Дмитриевна! — попросил Рудик.

— Поздно уже. Может, завтра?

— Ну, Фаиночка Дмитриевна, расскажите! — ласковым голосом затянула Валюха. Уж это она умела — так попросить, что любой разулыбается и согласится, Недаром ее посылали отпрашивать класс с последнего урока, если в Дом культуры привозили какой-нибудь особенно интересный фильм. — Ну, будьте такой добренькой, пойдите навстречу широким массам!

— Ох, беда с вами! Ладно, придется уступить широким массам. Все равно ведь не усну, пока не расскажу. В свое время так меня этот случай взволновал — до сих пор не могу забыть. Кстати, тогда я впервые увидела Байкал.

— А давно это было?

— Я училась в десятом классе. Осенью, в октябре, заболела моя тетка, старшая мамина сестра. Она жила совсем одна, и меня, помню, на неделю отпустили из школы, ухаживать за нею. Это было… двадцать четыре года назад…

* * *

…Стояла поздняя осень.

Рано-рано, задолго до солнца, я выскочила из дому — и остановилась на крылечке. Земля была укрыта щедрым серебристым инеем. С Байкала наползали редкие клочья тумана — и таяли, зацепившись за кусты, прильнув к заборам. Скользкой каменистой тропинкой спустилась я к берегу и пошла по отмели в сторону от деревни.

Я едва не наткнулась на него. Он сидел на прибрежных камнях, посасывал погасшую трубку и, казалось, чего-то ждал. Обыкновенный старик бурят, с редкой бородкой и глубокими морщинами на лице. И одет как все рыбаки: телогрейка, брезентовые штаны, старая шапчонка. Но его поза и отрешенный взгляд невольно привлекали.

Я стояла и ждала.