Серебряный остров

А по соседству возвышалась великанша снежная баба — морковка вместо носа и настоящая метла в руках. Вокруг елки уже водили хоровод Снегурочка и Дед Мороз. Снегурочку Цырен сразу узнал, это была Маринка Большешапова из восьмого, первая школьная красавица. А вот Дед Мороз… «Видно, кто-то из шефов, леспромхозовский, — решил Цырен. — Молодцы шефы, вон сколько интересного напридумывали! Хотя… какие они шефы, скорее уж родители».

Увидев Цырена, Дед Мороз остановил хоровод и, воздев руки, продекламировал зычным басом:

Цырен Булунов, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой.
Махнув рукой на караваны
В пространстве брошенных светил,
Он сел на Заячью поляну
И нам улыбку подарил!

Он отвел Цырена в сторонку, где стоял на снегу его пузатый мешок, и сказал голосом заговорщика:

— Прикрой свое озабоченное чело маской Буратино — и ты поймешь, как прекрасна жизнь!

С этими словами Дед Мороз протянул Цырену маску, состоящую из длинного красного носа да очков. Тотчас подскочила Маринка Большешапова, помогла завязать тесемки и шепнула:

— Ой, Цыренчик, ты здесь ходишь печальный и одинокий, а тебя по всей поляне разыскивает очень симпатичная лисичка!

Впечатление создавалось такое, будто лишь его и ждали, а едва он появился, напропалую бросились веселить. Но маска в самом деле помогла, Цырен почувствовал себя свободнее, точно и впрямь переселился в него легкомысленный Буратино, даже песенку замурлыкал. И тут перед ним остановилась лисичка. Цырен ухватил ее за воротник.

— Это ты меня разыскивала, очень симпатичная лисичка?

— Отпусти меня, Буратино! — завопил какой-то пятиклашка. — Я потерял свой класс!

Следующая лисичка была ростом повыше и как будто в женском пальто. Цырен и ее сцапал за руку:

— Это ты меня разыскивала, лисичка?

Лисичка рассмеялась и бегло заговорила по-английски.

— Ой, простите, Александра Степановна, я думал…

Больше Цырен не решился останавливать лисичек, да и столько их мелькало вокруг — всех не остановишь.

Наконец, он отыскал свой класс. Волки, зайцы, медведи, совы и матрешки, столпившись в кружок, слушали частушки, которые пел, подыгрывая на балалайке, добродушный слоненок. Завидев Цырена, он запел знакомым голосом Кешки:

На горе собака лает,
На луну беснуется…
Наш Цырен такой сурьезный —
Постоянно хмурится!

Ребята подхватили припев, захлопали в ладоши, а Цырен отобрал у слоненка балалайку и, невпопад тринькая по струнам, запел частушку, которая тут же сама собою сложилась в голове:

Хорошо ты, слон, поешь,
Славно веселишься,
Только в Африку не езди —
В Кешку обратишься!

Кешка остался недоволен.

— Давай-ка сюда инструмент, носатик. Всю настройку сбил! Это тебе не фортепьяны какие-нибудь…

И тут между ними возникла лисичка. Без сомнения, та самая «очень симпатичная лисичка». Она бесцеремонно подхватила Цырена под руку и отвела в сторону.

— Ты не выполнил условие, — сказала она приятным низким голосом, явно измененным. — «С собой обязательно иметь: а)…»

Цырен ухмыльнулся.

— А ты откуда знаешь, длиннохвостая?

— У лисы нюх острый, все знает!

— Зачем же ты меня искала, очень симпатичная лисичка?

— Кто тебе сказал? — в голосе ее прозвучала досада.

— Снегурочка.

— Вот трепуша! — Цырену показалось, под маской блеснули чьи-то знакомые глаза. Впрочем, может быть, их цвет исказили вспыхнувшие в этот момент красные лампочки на елке. — Я намерена поделиться с тобой одной потр-р-рясающей тайной, Буратино…

— Какой еще тайной?

— Тайна будет под конец.

— Хитришь, рыжая.

— Я вовсе и не рыжая!

— Лисица в старости слаба глазами стала…

— Во-первых, не лисица, а мартышка.

— Почти одно и то же. А во-вторых?

— Во-вторых, у лисицы глаз зоркий. Я тебя на сквозь вижу.

— Вот и брешешь! Ну-ка, о чем я сейчас думаю?

— Ты думаешь: кто же, черт побери, эта лиса?

— Шибко нужно! Я тебя давно узнал, — соврал Цырен.

— Если бы узнал! — рассмеялась лисичка. — Если бы…

Они прогуливались по кругу, и лиса крепко вцепилась в его руку. Сначала ему было просто весело — хоть поболтать с кем-то, душу отвести. Потом стало интересно. Незаметно Цырен и сам разошелся — болтал, шутил, сыпал цитатами из басен и стихов, непременно приплетая к месту и не к месту лису, совсем забыв про свои недавние переживания.

— А ты, лиса, не боишься в лес ходить?

— С какой стати? Я в лесу родилась.

— А что ты больше всего любишь?

— Конфеты люблю, шоколадные. В кино комедии люблю, чтоб смеяться до упаду. Рыбачить люблю. Танцы люблю. Пошли танцевать, Буратино! Слышишь, «Енька»!