Серебряный остров

— Ну, это уж совсем не по правилам! Не узнал— попытайся выяснить, новый год длинный. — Она отбежала немного, остановилась, помахала варежкой — Смотри же, не проколи носом андреевскую лодку! — и затерялась в толпе.

— Очень нужно, — проворчал Цырен, направляясь по натоптанной тропинке вниз. Он решил сегодня же отыскать это «важное сообщение». Пока закончится елка, он еще три раза успеет сбегать до причала и обратно.

Записка в лодке отослала его на другой конец поселка, к старой дуплистой сосне. В дупле обнаружилось новое послание: «Чрезвычайно важное письмо спрятано в ошейнике Пирата». Этого еще не хватало! Пират — здоровенный и не очень-то общительный пес, чуть что — запросто руку оттяпает. Цырен хотел уже плюнуть, идти домой, но любопытство взяло верх. Кое-как выманил Пирата из теплой конуры, и пока тот потягивался, достал из ошейника письмо, прочел при тусклом свете луны: «Секрет хранится в консервной банке, закопанной в снегу в 25 шагах от крыльца промтоварного магазина, курс: норд-норд-ост». Цырен поплелся к магазину, отсчитал шаги, нашарил в снегу банку и, отогревая дыханием озябшие руки, прочитал: «Все узнаешь, когда в ножке своей кровати найдешь последнюю записку».

Вот так шуточки! Разве нельзя было с этого начать? Взбрело же кому-то в голову гонять человека с конца на конец поселка среди ночи! А в последней записке окажется, как обычно, «Цырен — дурак» или еще что-нибудь в том же духе.

Ребята уже спали. Он приподнял подушку — под ней лежала горстка белых шахматных фигурок. «Странно, — подумал Цырен. — Как у Шерлока Холмса». Записка, засунутая в ножку кровати, гласила: «Сведения крайне секретные, доверить бумаге не могу. Сообщу лично 2 января в заброшенном зимовье в Крестовке, 7 км севернее Сохоя. Твой неизвестный друг».

Цырен еще раз перечитал записки, от первой до последней. Они были написаны карандашом печатными буквами на обычной бумаге в клетку. Цырен вздохнул — выяснение тайны снова откладывалось. Одно было ясно: все это проделки лисы, сразу видно — ее стиль.

ЗИМОВЬЕ В КРЕСТОВКЕ

А утром уже наступил новый год и долгожданные каникулы.

Возле школы стоял вместительный леспромхозовский автобус, в двенадцать он отходил в маршрут, чтобы развезти ребят по домам. Цырен прикинул: а не махнуть ли на своих двоих? Опередить бы автобус, примчаться к обеду — то-то дед удивится. «С Новым годом тебя, Константин Булунович! Получай подарок — новые очки, о которых мечтал!»

В Сохой лежало три пути. Первый — по Байкалу, заберегами вокруг Длинного мыса, километров двадцать, на коньках за пару часов добежишь. Но неизвестно еще, везде ли по берегу лед. А вдруг вода? Или непроходимые торосы громоздятся? Другой путь — напрямик через перевал, всего девять километров, но каких километров! Крутизна, скалы, осыпи. На лыжах плохо и без лыж нельзя — то голые камни, а то снег по пояс. Да и скучно без попутчиков. Но Санька и Рудик уже там, в Сохое, собираются в экспедицию. Даже на елке не были. Завтра едут с Фаиной Дмитриевной на поиски Серебряного острова. И наконец, третий путь, кружной, через все леспромхозовские поселки — километров шестьдесят, зато автобусом. Благодать, сиди да в окошко поглядывай. И, пораздумав, Цырен выбрал последний вариант.

У окна расположилась Валюха Рыжова, хмурая, чем-то озабоченная. Цырен подсел к ней. Темно-серое ее пальтишко с коричневым цигейковым воротником показалось ему знакомым.

— Здорово, очень симпатичная лисичка! Повеселилась вчера?

— Лисичка? — удивилась Валюха. И вдруг рассмеялась будничным деловитым смехом. — Вон оно что! Ты же весь вечер с лисой ходил. Теперь целый год будут лисички мерещиться.

— А мне показалось… — неуверенно начал Цырен.

Да нет, конечно, показалось. Лисичка ничем, ну абсолютно ничем не походила на Валюху Рыжову. И голос не тот, и смех, да и слова у Валюхи сухие, казенные, а у лисички — душевные. Только вот пальто. Хотя, наверное, половина девчонок в Горячих Ключах носят такие пальто.

— Показалось — протри глаза… — порекомендовала Валюха. — Между прочим, я знаю, кто тебя морочил. Неужто не догадался?

— По-моему, восьмиклассница какая-то.

— Восьмиклассница! — презрительно поморщилась Валюха. — Тоже мне, следопыт! Восьмиклассниц много.

— Ну так кто же? Выручай товарища.

— А ты у Деда Мороза спроси.

— Я и Деда Мороза не узнал.

— Ну да! — не поверила она. — Тогда конечно. Околдовала тебя твоя лисичка. Это же Павел Егорович был!

Цырен лишь головой покачал. Не делиться же было с Валюхой своими сомнениями насчет нелепых запивок и еще более нелепой встречи в зимовье, назначенной на завтра. Он был почти уверен, что его надули, и все же решил пойти. Будь, что будет!

…Дорога в Крестовку шла заберегами по чистому, зеркальному льду, лишь кое-где припорошенному снежком. Под ногами лениво колыхались водоросли, стремительно проносились стайки рыб. Цырен лег на лед, рукавицами прикрыл глаза от света и начал медленно погружаться в зеленоватую пучину.