Серебряный туман

После этого я не осмелилась ничего сказать, потому что, по правде говоря, я не знала, что сказать. Вероли ополоснула мне волосы, а затем провела мягкой губкой по плечам с тем же мылом, пахнущим мускусом. Айлен бы понравился этот запах. Мысль о тёте заставила меня подтянуть колени ближе. Я должна была позвонить ей перед отъездом. Надо было спросить, как у неё дела. Надо было сказать Каджике, чтобы он послал одного из своих охотников проверить её. Нет, я не доверяла никому из его охотников. Я даже Гвенельде не доверяла. Только ему. Я должна была попросить его пойти проверить её.

Я вдохнула сладкий аромат.

— Моя тётя делает мыло. Ей бы это понравилось.

— Возможно, ей это не понравилось бы так сильно, если бы она знала, как это было сделано, — я почувствовала улыбку в её словах.

Широко раскрыв глаза, я посмотрела вверх.

— Как…

— Панцири жуков.

— Панцири ж-жуков?

— После высыхания панцири и…

Вероли, должно быть, почувствовала моё отвращение, потому что сказала:

— Наверное, мне следовало сказать тебе, что это из цветка.

Я покачала головой.

— Я ценю твою честность.

Проблема заключалась в том, что теперь я не чувствовала себя чистой. Кто бы чувствовал после купания в высушенных насекомых?

Вероли спросила меня о моей тёте, и это заставило меня заговорить о доме. Её глаза остекленели от удивления, когда я рассказала ей о Роуэне, о моём отце, о пляже и озере. Вскоре я была высушена полотенцем и накрашена, и она заплела мои волосы в сложную косу, украшенную золотыми цепочками.

— Теперь платье.

Она пошла в спальню и вернулась через несколько минут с полосой фиолетового цвета, накинутой на предплечья.

— Невесты обручаются в фиолетовом, а потом выходят замуж в красном.

— Это ты сшила это платье?

— У меня нет такого таланта, дорогая. Это было сшито во дворце швеёй королевы.

Она сжала плечи и позволила ткани развернуться. Она заискрилась, оседая на деревянный пол, мерцая пурпуром и серебром. На вырезе и подоле блестели камни, похожие на маленькие бриллианты.

Я коснулась одного из них.

— Это… бриллианты?

— Да.

— Настоящие?

Вероли кивнула.

— Калигосупра не носят поддельные.

У меня никогда раньше не было бриллианта, не говоря уже о том, чтобы всё платье было в них. Вероли надела его мне через голову и затянула фиолетовые ленты, вплетённые сзади, пока верх не стал таким плотным, что я едва могла дышать. К счастью, юбка была текущей и плыла вокруг моих ног.

— Мама? — раздался незнакомый голос.

— Она почти готова, Доусон.

Вероли потянула за ленту в последний раз, затем обошла меня и взяла за руки, рассматривая результат своих трудов. Когда она улыбнулась, я покраснела.

Мои босые ноги блестели красным лаком для ногтей.

— А как насчёт обуви?

— Благие не носят обувь.

— Ты носишь обувь.

— Я калидум, а не Благая.

Я хотела сказать ей, что я тоже не Благая, но она схватила меня за талию и развернула так, чтобы я могла видеть своё отражение в зеркале позади меня.

Я моргнула, глядя на девушку, уставившуюся на меня в ответ.

Это была не я.

Но так оно и было.

— Слава небесам, что ты обручаешься сегодня вечером.

Когда я нахмурилась, она добавила:

— На несвязанных женщин может претендовать любой мужчина, — она понизила голос до громкого шепота, — ещё одно архаичное правило заключается в том, что женщины должны подчиняться желаниям мужчин, если эти мужчины выше их на социальной лестнице.

Я ахнула, потрясённая.

— Ты шутишь?

— К сожалению, нет, дорогая. Я говорю тебе, здесь так много нужно изменить. Доусон, она готова.

Никакие шаги не предупредили меня о прибытии другого человека. Босые ноги новоприбывшего не касались поверхности. Они парили в нескольких дюймах над ней. Мальчик был блондином с россыпью веснушек, которые покраснели, когда его широко раскрытые голубые глаза остановились на мне.

Доусон провёл рукой по своим растрёпанным волосам, его глаза метались повсюду, кроме меня.

— Я буду твоим такси сегодня вечером.

— Моё такси?

Вероли засмеялась у меня за спиной. Я повернулась к ней, чтобы понять. Как только она взяла себя в руки, она сказала:

— Доусон доставит тебя во дворец.

— О.

Я предполагала, что Круз вернётся за мной.

— Не волнуйся. У меня хороший послужной список. Я роняю только двадцать процентов своих клиентов.

Мои глаза расширились, а рот округлился в судорожном вздохе.

— Доусон! — сказала его мать.

Он потёр затылок.

— Прости. Наверное, это было не смешно. Я нервничаю. Я никогда не видел такой девушки, как ты. Ух, ты, — его лицо загорелось красным, как знак остановки. — У меня нет фильтра. Извини. — Застенчивая улыбка осветила его лицо. — Я обещаю, что не уроню тебя.

Несмотря на все отстойные чувства и панику, охватившие меня, я улыбнулась.

— Я была бы признательна, если бы меня не уронили.

— Извини, мой мальчик — болтун. Похож на своего отца, — Вероли взвизгнула от смеха.

— Чёрт возьми, мам, Катори подумает, что мы чокнутые.

— Юмор ещё никому не вредил.

Она была права. Юмор был бальзамом, а не оружием.

— Спасибо тебе, Вероли.

— Для меня было честью быть к твоим услугам, дорогая. А теперь тебе лучше идти, иначе ты опоздаешь, — она начала приводить в порядок грязную ванную комнату.