Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

На Дальнем Востоке ему пришлось наглядеться российских бед сполна. Вновь оказаться в пути и столкнуться с разрухой, царившей в стране. Ему поручили доставить письмо в какой-то «северный городок», как он пишет, и вот что увидел: «на платформах вокзалов толпился странствующий люд. Русские, корейцы, китайцы неделями, а то и месяцами сидели на корточках, обняв свои свёртки, в ожидании, когда решится их судьба». Весь вечер он пил с какой-то армейской труппой и проснулся на сене в вагоне для скота, который вёз его обратно во Владивосток: «В конце 1919 года во Владивостоке назревал очередной переворот; белого фронта уже не существовало, а во всём Приморье господствовали партизанские отряды, грабившие и терроризировавшие население. Выпуску пришлось принять участие во многих десантных операциях. Владивосток был окружён партизанами. Верховный правитель адмирал Колчак фактически был отделён от Сибирской армии, отступавшей на восток. Во Владивостоке же не было никаких воинских частей, кроме офицерской школы Нокса на Русском острове. Наше положение казалось безвыходным. Защищать Владивосток от наседавших партизан, даже при содействии офицерской школы Нокса, мы бы не смогли…» – вспоминал соученик Алексеева, бывший гардемарин М.А. Юнаков.

Ещё совсем недавно главная улица Владивостока Светланская была его гордостью. Застроенная на фоне сопок броскими по архитектуре домами модных в то время архитекторов, она блистала богатыми иностранными торговыми фирмами, магазинами, ресторанами, витрины которых украшали светлые маркизы. Теперь на ней, как и во всём городе, творилось полное безобразие. По брусчатой мостовой протянувшейся на километры улицы вдоль бухты Золотой Рог (как окрестил её Н.Н. Муравьёв-Амурский, первый генерал-губернатор, в память о поразившем его ином Золотом Роге, где, заметим, провёл незабываемые дни маленький Алексеев) маршировали то американские, то японские, то другие военные части Антанты, «спасатели»-интервенты несчастной России; зеваки заполняли тротуары. В городе орудовали и бандитские отряды Григория Семёнова, который лишь в 1946 году будет предан суду и казнён – повешен.

На Светланской перед Новым годом Александра заинтересовало одно неожиданное объявление – о футуристическо-декадентском вечере под председательством художника и поэта Давида Бурлюка. Невольно вспомнил Уфу. Свою невстречу со знаменитым футуристом. А здесь плата за вход два килограмма сахара, кускового или колотого. Ни того ни другого взять неоткуда. Бурлюк был проездом, путь его лежал в Японию, потом – в Америку.

Александр в погожее январское утро 1920 года увидел на рейде судно с развевающимся российским флагом. Крейсер «Орёл», их учебный корабль. «Я ликовал: наконец мы выйдем в море, наконец-то я увижу огромный мир, обрету свободу, мне станут доступны любые земли, ведь мы покидаем Россию!»

Глава шестая В поисках пристанища ( 1920–1921 )

Экзотические впечатления: порты Японии, Гонконга, Сингапура. Индия, Адаманские острова, Порт-Саид, Египет

В ночь с 30 на 31 января контр-адмирал М.А. Беренс прибыл на «Орёл» и отдал приказ об эвакуации. Современник свидетельствует: «К вечеру 30 января все склады морского училища были перевезены на "Орёл", уголь был погружён, и весь отряд в составе вспомогательного крейсера "Орёл" и посыльного судна "Якут" был готов к выходу в море. На корабли были погружены гардемарины морского училища, военно-морская учебная команда и эвакуировавшиеся офицеры с семьями, всего около 500 человек».

«Рано утром, часов в 5, 31 января 1920 года отряд снялся и вышел в море. На всякий случай были приготовлены орудия и пулемёты, так как ожидали, что нас начнёт обстреливать красная батарея на Русском острове, но ничего не случилось, и отряд спокойно покинул гостеприимный Владивосток… Хотя мы и шли в полную неизвестность, но никто из нас не тревожился».

Дальше мы воспользуемся документальными сведениями историка Н.Н. Крицкого о судьбе «Орла» и находившейся на нём команды, где одним из матросов был курсант морского училища Александр Алексеев. И впечатлениями очевидцев. В годы Гражданской войны вспомогательный крейсер «Орёл», принадлежавший российскому морскому флоту, остался под Андреевским флагом на стороне Белого движения, что определило его судьбу, как и судьбу нашего героя. В мирное время крейсер в основном осуществлял дальние перевозки между Владивостоком и иностранными портами. С 1915 года на нём стали проходить практику курсанты Владивостокского морского училища – плавание на судах им давало опыт и знания. «Орёл» стал учебным транспортным судном. После революционных событий 17-го года капитан 1-го ранга М.М. Китицын решил из Сайгона не возвращаться в Россию. С благодарностью вспоминая Китицына, современник Алексеева пишет: если бы не его мудрое руководство юными гардемаринами, многим из них «пришлось бы сложить буйные головы в подвалах ЧК».