Серебро и золото

Южное побережье Варяжского моря, к удивлению Елизаветы, оказалось скудно заселено и лишено впечатляющих пейзажей, а крупные поселения после Штральзунда отсутствовали вовсе. Впрочем, ближе к устью Вислы с галер видели несколько городков, но Елизавета предпочитала устраивать ночные стоянки в пустынных местах, она не хотела, чтобы кто-нибудь вычислил ее курс.

Берега реки были куда живописнее: дремучие леса, болота с зарослями камыша и множеством птиц, поднимающихся в воздух при прохождении флота. Попадались и заливные луга, и места, расчищенные под поля. Домик тут, лачужка там, деревенька на высоком берегу или на холме в отдалении от реки. Первая крепость появилась миль через двадцать выше по течению. Названия ее Елизавета произнести так и не смогла – слишком много согласных подряд.

– Кто бы говорил! – покачала головой Ирина Большая. – Полагаешь, Скулнскорх, произнести легче?

. – Мне, да! – пожала плечами Елизавета, но стала внимательнее к звукам чужой речи.

"Замек Крежачки", "Гмина", "замек Кемпинг", "город Торун"…

Река поворачивала то к западу, то к востоку, расширялась, раздвигая берега на три-четыре руты[61], стягивалась в жгут, так что "Росомаха" едва проходила, не складывая весел. Иногда на берегу появлялись всадники. Скакали вдоль строя галер и драккаров, смотрели, окликали на непонятных языках. Одни, вроде бы, говорили на каком-то славянском диалекте, другие, как бы, не по-тюркски. Кто это был, чего хотел, кому докладывал о вторжении чужого флота, Елизавета не знала, но понимала – безопасный проход не гарантирован. И не ошиблась.

На третий день путешествия, ближе к полудню, с высокого берега реки, из-за густо растущих деревьев в "Росомаху" полетели стрелы. Стреляли из луков, с небольшого расстояния – дай бог, если там было больше полутора сотен локтей[62]. Елизавета в этот момент находилась в кормовой надстройке, услышала глухие удары по доскам корпуса и сдуру выскочила на палубу, чтобы "посмотреть", что и как, враз угодив под рухнувший на галеру град стрел. Две вонзились в доски настила прямо перед ней, одна вжикнула над ухом, и в этот момент время обернулось вспять…

… трещали, сгорая в пламени, сухие ветки можжевельника, отблески огня ложились на камни и кусты, делая ночь еще темнее, а по другую сторону костра сидела закутанная в темное старуха с всклокоченными волосами…

– Ходит, ходит бес по кругу, – выводил хриплый голос ведьмы, – Ловит бес мою подругу. Осторожней, Лиса, будь – Метит Темный прямо в грудь…

"Метит Темный прямо в грудь…"

…Две стрелы вонзились в доски настила, одна вжикнула над ухом…

"Четвертая в грудь!" – Елизавета вскинула перед собой руку, даже не додумав до конца мысль, но стрела – четвертая, как поняла она чуть позже, – ударила не в грудь, а в руку. А в следующее мгновение кто-то прикрывал уже Елизавету большим щитом, а кто-то другой кричал и ругался, но графиня Скулнскорх никак не могла понять, отчего все суетятся вокруг нее, и почему плывет перед глазами. Она начала оседать на палубу, и тут же пришла боль. Елизавета опустила глаза, одновременно заваливаясь назад, и увидела, что стрела пробила ей руку на пядь – на ее тонкую узкую пядь – выше локтя, и кровь течет по рукаву к запястью, стекает в ладонь, капает с пальцев.

"Так много крови?" – успела удивиться Елизавета перед тем, как сознание покинуло ее. – Наверное, перебита артерия, что?"

… Ночь, костер в заросшей кустами промоине, и странный разговор с неожиданной собеседницей.

"Ведьма! – удовлетворенно подумала Елизавета. – Это же настоящая ведьма!"

– Ведьма к ведьме пришла…

– Отчего ты зовешь меня ведьмой? – спросила Елизавета.

– А разве ты не ведьма? – засмеялась в ответ старуха. – Ну-ка, вспомни, красавица, не ты ли "придумываешь истории будущего"?

"Я… но только ли я? Тилли поймала герцога в свой сон, и молва утверждает, что Клодда Галицкая безумна, а что есть ведовство, как не безумие?"

– Умничка! – ведьма была явно довольна. – Тебе, сестрица, даже помогать – в радость! Подтолкнул чуток в правильном направлении, ан, а ты уже там…

– Темный – это Триггерид?

– Про то мы можем только догадываться.

– Почему он охотится на меня? Он же дал слово…

– Слово тени?

– Но…

– Он задолжал дар, и исполнил обещанное, но клялся ли он, не мешать тебе на "путях"?

– "Пути"? – еще одно знакомое слово, наверняка означавшее что-то совсем другое.

– Все мы ходим путями, – непонятно объяснила старуха. – У одних они простые, у других путанные. Одни ведут в никуда, другие – к славе и величию. Как знать, на каком из них находишься ты?

Иногда ведьма, по-видимому, забывала свою "роль" и начинала говорить совершенно в ином стиле.

"Кто ты?"

Но нет ответа, только холод и боль…

– Холодно… – прошептала Елизавета. – Ра… разожгите огонь… принесите меха…

Приказ следовало отдавать громко, и тон должен быть такой, чтобы никто не усомнился ни в содержании приказа, ни в праве его отдавать. Но нет сил, и воли нет, а есть только холод и боль, и мутная пелена перед глазами.