Серебро и золото

– Т-так… И б-бык…

– И бык после бани! – кивнул Эрик. Разумеется, он ничего не понимал, но подчинялся.

"Такова суть феодализма, сестрица! Я приду, жди!"

– З-зав-втра… – Елизавета отпустила узы, и ее затрясло так, что в глазах померк свет…

9

Просыпаться не хотелось, но пришлось. Смерть подобралась так близко, что в пору испугаться. Но страдания тела были настолько ужасны, что Елизавета перестала бояться небытия, которое означало забвение. И вот это-то испугало ее по-настоящему. Такого никогда не должно было случиться, потому что ей нельзя еще уходить. Не время. Ведь она нужна Людо, а он нужен ей. И если суждено умереть, то не теперь, когда от нее зависят многие, и многое станет возможным, только если она, Елизавета Скулнскорх, исполнит взятые на себя обязательства.

"Не теперь… Не сейчас…"

– Пить… – попросила она, но голоса не было, одно лишь хриплое сипение вырвалось из горла.

Однако ее поняли, и сейчас же к пересохшим губам поднесли чашу, пахнущую вином. Елизавета отпила немного, все еще не открывая глаз. Полежала на чьей-то сильной ладони, поддерживающей затылок, передохнула, и сделала еще несколько глотков терпкого с резким привкусом горечи вина.

– Сутки прошли? – озноб оставил Елизавету, но сердце по-прежнему сжимали ладони вечного льда.

– Да! – ответила откуда-то сверху Ирина Большая. – Теперь утро, Лиса.

– Который день?

– Второй день луноса. Тейва, – Ирина была упоительно сильна и точна в деталях.

"Второй день августа, день Тюрина[64]… Возможно, все еще удастся переиграть…"

– Приготовили? – сил на длинные вопросы не было, но Ирина знала, о чем идет речь.

– Баню построили и протопили, – поспешила отчитаться валькирия. – Медведь ревет, бык… тоже, – усмехнулась она. – Медведь немного помял твоего воеводу, но ничего страшного. Эрику только на пользу.

– Тага?

– Он составил яд, но…

– Без но… – Елизавета собралась с силами. – Проверь… готова ли баня… Потом… прикажи… мне нужен яд и кубок медвежьей крови… лучше два… Отнесешь меня?

– А куда я денусь? – пожала покатыми плечами Ирина. – Отнесу… помою…

– Париться буду…

– Уверена? – судя по всему, валькирию снедали нешуточные сомнения.

– Не рассуждай! Прошу! – это все, что могла сказать Елизавета. И дело не только в том, что ей трудно было говорить, – ей и дышать стало уже трудно, – а в том, что объяснить необъяснимое не стоит и пытаться.

Ирина ушла, потом вернулась, но Елизавета прошедшего времени не ощутила – наверное, задремала.

– Вот!

Елизавета открыла глаза. Перед ней стояла Ирина. В руках валькирия держала крошечный серебряный стаканчик – в левой, и большой золотой кубок в правой. Показалось, что над золотым кубком дрожит воздух.

– Давай! Приподнимите меня кто-нибудь! – взмолилась Елизавета, чувствуя себя унизительно беспомощной.

Из-за спины Ирины шагнул Эрик, лицо его было располосовано звериными когтями, но ничего страшного с ним, действительно, не произошло: нос цел, глаза – на месте.

– Сейчас, Лиса, сейчас! – он просунул свою широкую, словно щит, ладонь ей под спину и немного приподнял.

– Еще!

Рука послушно, но аккуратно, мягко, почти ласково, пошла вверх.

– Спасибо, Эрик, – Елизавета бросила взгляд на левую руку. Замотанная кусками холста, белыми, но уже промокшими кое-где, пропитанными кровью и гноем, рука висела плетью, и что хуже всего – не болела.

– Давай, Ирина! – Елизавета взяла стаканчик, молча протянутый валькирией, и, не раздумывая, выпила его до дна. Вкус у "Поцелуя Фригг", как, впрочем, и ожидалось, оказался отвратительный. Запах тоже. Унюхаешь такое, тем более, выпьешь, и сразу понятно – тебя отравили.

"Ох!" – сжало сердце, перебило дыхание.

"Все?"

Секунду или две ничего не происходило, только сердце перестало биться, и не стало дыхания. Потом пришло облегчение: тело, словно бы растаяло, неощутимое, как греза, и дышать ему стало незачем. А на душу легло спокойствие, какого Елизавета никогда и не знала. Абсолютное спокойствие при ясной голове и здравом разуме.

"Будет жаль, если все напрасно… Но ощущение любопытное. Надо же, как меня проняло!"

Мысли текли ровно, лишенные чувства, кристально четкие, прохладные…

Она увидела ужас в глазах Ирины, и отчаяние – в глазах Эрика, но это были всего лишь факты, которым следовало уделить внимание, но и только. Учесть, запомнить, отложив на будущее, и "посмотреть" вокруг.